Тем временем в бывших республиках СССР шло спешное строительство национальных государств. Ударно формировалась новая элита, по преимуществу этнически однородная, в отличие от прежней, советской, состоявшей, как правило, из местной интеллигенции, созданной в процессе «коренизации», а также из тех, кого в своё время прислали на подмогу «запоздавшим народам». О том, что стало с нетитульным населением на местах, говорить у нас не принято, об этом не рыдают по телевизору, как об отказниках, просидевших два года на чемоданах, прежде, чем отлететь в Вену. Об исходе «оккупантов» из построенных ими городов не снимают кино. В литературе об этом тоже мало пишут, на памяти лишь горькая проза Андрея Волоса про Хурмабад. Зря! Судьба тех, кто в одночасье из сливок общества превратился в беженцев, принимаемых Россией без особого фанатизма, заставляет задуматься о цене навязанного бескорыстия. Но не будем о грустном: СНГ — территория политкорректности. И, наверное, так правильнее. Да и быстро построить национальное государство по-другому, видимо, невозможно, а благодарность в геополитике — это что-то вроде денежной компенсации за объятия былой любви.
О качестве имперской элиты, прежде всего столичной, у нас тоже говорить и писать не принято. А мы поговорим и начнём с того, что она оказалась чрезвычайно охоча «к перемене мест». Как-то я встретил на Сицилии бывшего секретаря горкома комсомола, в 1990-х занявшегося бизнесом.
— Ты чего здесь делаешь?
— Живу.
— А как ты сюда попал? — обалдел я.
— Стреляли… — усмехнулся он.
Подробнее об этом можно прочесть в моей статье «Перелётная элита».
IX. Каменный топор и телевизор
И при царях, и при генсеках, и при президентах правящий класс в России отличался многоплеменным составом. Пройдитесь по старинным и новым престижным кладбищам, московским или питерским… О таком интернационале даже Маркс с Энгельсом не мечтали. К тому же в СССР в самом деле неуклонно росло число межэтнических браков, особенно в больших городах. Детям из смешанных семей, где всерьёз восприняли коммунистические идеи, проще было считать себя «советским», нежели мучиться самоидентификацией. А это порой не такой уж простой выбор. Лично для меня вопрос, кого я люблю больше — маму или папу — в детстве был самым сложным, но так уж получилось, что обе ветви нашей семьи происходят из Рязанской губернии. Мне легче.
В итоге в стране завелась особая страта людей с затруднённой или вытесненной из сознания национальной доминантой. Более того, многие из них, особенно получившие образование и высокий социальный статус, по моим наблюдениям, стали считать свою «бесплеменность» признаком избранности. Извините за параллель, но именно так лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией полагают себя существами более высокой пробы, нежели «натуралы», и стремятся не только легализовать, но и навязать, порой агрессивно, свои предпочтения обществу. Люди с «бесплеменным» мироощущением тоже иной раз раздражаются, замечая, как другие, видимо, от тёмного бескультурья заморачиваются национальной проблематикой. Так, некий радиоведущий велюровым голосом объявил слушателям, что он по национальности «москвич». Почему бы и нет, но странно как-то, что эти «москвичи», например, проворовавшись, скрываются не в чащобах Лосиного Острова, а в Англии, США или Израиле. А вот один мой литературный приятель, напившись, рыдал оттого, что не может понять, кто он по роду-племени, и эта его драма нашла отражение в моём романе «Гипсовый трубач», я имею в виду удивительную историю Жукова-Хайта.