Король мгновение помедлил, прикрыв глаза рукой. Когда он заговорил, в его голосе крепла надежда:
– А как она сложена? Тоненькая она? Невысокая?
Джилан энергично кивнул:
– Как я говорил, сир, мы едва не приняли ее за мальчика. Она, наверное, решила, что безопаснее представиться служанкой.
Теперь-то он понимал, почему Ивэнлин мялась, когда рассказывала о себе. К тому же для служанки она слишком хорошо разбиралась в политической ситуации.
Холт и сэр Дэвид наконец осознали истинный смысл того, что крылось за словами Джилана. Король переводил взгляд с Джилана на Холта, с Холта – на сэра Дэвида, потом снова на Джилана.
– Моя дочь жива, – чуть слышно вымолвил он.
Воцарилось долгое молчание. Потом заговорил Дэвид:
– Джилан, на сколько дней ты опередил их?
Тот помешкал, прикидывая.
– Пожалуй, дня на два, отец, – ответил он.
Последовав за сэром Дэвидом к карте, он указал самую ближнюю точку, которой, по его мнению, могли достичь путники к этому времени. Сэр Дэвид немедленно взял дело в свои руки и отправил гонцов поднимать командира конников. Король приказывал ему отрядить легко вооруженных всадников на поиски девушки.
– Мы вышлем за ними эскадрон Пятого полка копейщиков, сир, – сообщил командир конников. – Если они выступят в течение часа и будут скакать всю ночь, завтра пополудни они их встретят.
– Я поведу их, – немедленно вызвался Джилан, и сэр Дэвид кивнул в знак согласия:
– Я ожидал, что ты это скажешь. – Затем он обратил на короля горящий взор, полный радости: – Не могу передать, сир, как я за вас рад.
Король смотрел на него несколько отрешенно. Он едва осознавал, что его только недавно оплаканная дочь жива.
– Моя дочь жива, – произнес король. – Она спасена…
Согнувшись в три погибели, Ивэнлин сидела над кучей щепок у ограждения моста. До нее доносился приглушенный звук спускаемой тетивы, когда Уилл стрелял в приближающихся врагов, но она постаралась сосредоточиться на своем занятии. Она знала, что это их последний шанс разжечь огонь как следует. Если на сей раз она сделает что-нибудь неправильно, это будет означать конец всему королевству. Так что она продолжала тщательно выкладывать «колодец» из лучин и пересыпала щепки, следя за тем, чтобы оставалось достаточно свободного пространства для хорошей воздушной тяги. У нее не было больше стружки, которую в тот раз они использовали как трут, но в нескольких метрах имелся прекрасный источник огня: правый канат буйно полыхал.
Убедившись, что все разложено как надо, Ивэнлин взяла нож, оставленный ей Уиллом, и отрубила несколько кусков метровой длины от смоленой веревки – не от самого каната, а от веревок потоньше. Быстро перерубить канат было бы практически невозможно.