Уилл с Джиланом переглянулись. Джилан изогнул бровь.
Хорас в запальчивости продолжал:
– В смысле… я имею в виду, не хотел задеть, ничего такого… но все, кого я знаю, мечтают быть ратниками. – Он ткнул пальцем в грудь Уилла, преодолев замешательство. – Ты и сам хотел, Уилл! Я же помню, когда мы были маленькие, ты только то и говорил, что пойдешь в ратную школу и станешь прославленным рыцарем!
Теперь настал черед Уилла испытать неловкость:
– А ты все время насмехался надо мной, да? И говорил, что я мелкий?
– Но ты и был мелкий! – воскликнул Хорас, не желая уступать.
– Вот оно что! – сердито отозвался Уилл. – А тебе не приходило в голову, что, может, Холт заранее говорил с сэром Родни и сказал ему, что берет меня в ученики? И что именно поэтому меня не приняли в ратную школу? Это тебе никогда в голову не приходило?!
Тут вмешался Джилан, прервав спор, пока дело не дошло до драки.
– Хватит с нас детских перепалок, – решительно сказал он.
Юноши, каждый из которых уже готов был произнести что-нибудь колкое, замолчали, постаравшись успокоиться.
– А-а, ну да… и правда, – через несколько минут неловкого молчания пробормотал Уилл, – прошу прощенья.
Хорас усиленно закивал, сконфуженный мелочной стычкой, которая грозила перерасти в нечто более серьезное.
– Я тоже, – начал он, затем любопытство пересилило, и он не удержался: – Так оно и получилось, Уилл? Это Холт предложил сэру Родни не принимать тебя, потому что хочет сделать из тебя рейнджера?
Уилл уставился в землю, теребя вылезшую из рубашки нитку:
– Ну… не совсем так. – И затем признался: – Ты прав. Я действительно всегда хотел стать рыцарем, когда был маленький. – И, обращаясь к Джилану, поспешно добавил: – Но теперь бы я ни на что не променял искусство рейнджера, ни на что на свете!
Джилан улыбался им обоим:
– Со мной все ровно наоборот. Я, если помните, сначала учился в ратной школе. Начал, когда мне было всего девять.
– Вот это должно было быть здорово! – воскликнул Хорас.
К их удивлению, Джилан отрицательно качнул головой:
– Только не для меня. Знаете, как оно говорится, насчет дальних пастбищ, которые всегда кажутся зеленее?
Оба юноши смотрели с недоумением.
– В смысле, всегда хочешь того, чего у тебя нет, – пояснил Джилан, и оба друга понимающе закивали. – Я именно так и думал. К двенадцати годам мне до смерти надоели дисциплина, муштра и смотры. – Он покосился на Хораса. – В ратной школе такое частенько случается, тебе это известно.
Со вздохом крепыш согласился:
– Вы мне еще говорите… но все-таки верховая езда и учебные бои – это здорово.