– Мангуст прав, с Варягом будет легче, – присоединился Абрек. – Одним профи больше – больше шансов на успешный штурм. Это в его интересах, раз у него передозировка!
– Уверен? – уточнил Брилёв. – Он не станет на сторону террористов ради того, чтобы не рисковать биорегенераторами? Без них он может не пережить интоксикацию, он знает это.
– Варяг не боится смерти, – Абрек явно не считал приведенную Брилёвым причину за аргумент. – Аллах свидетель, он не торопится на тот свет, иначе не выживал бы в этой заднице шайтана круче всех. Но смертью его не испугаешь.
– Тогда займитесь этим все четверо, – приказал полковник. – Мне так будет спокойнее. – Он бросил взгляд на хронометр: – Через полчаса будет готова пища для террористов. Будем отдавать или ждем Порфирьева?
– Пусть жрут, – злобно процедил Абрек. – Заодно расслабятся. Предатель по-любому ждет, что мы используем это для штурма. Или во время передачи еды нападем, или во время ихнего приема пищи. Поэтому пусть жрут спокойно. С голодухи после еды сильно спать хочется, наверняка половина из них вырубится. Выиграем время и упростим себе задачу.
– О’кей, – подытожил Брилёв. – Тогда встречаемся в блоке противорадиационной очистки, как только экспедиция начнет шлюзование.
Со шлюзованием тоже начались проблемы, потому что, как выяснилось, почти все сотрудники службы радиологического контроля оказались мятежниками и были уничтожены спецназом в ходе зачисток очагов напряженности, возникавших на первом уровне. Лояльных сотрудниц осталось всего три, все они являлись молодыми девушками с минимальным опытом работы, и никто из них не умел управлять шлюзом. Пока инженерная команда Миронова в срочном порядке занимала места за пультами операторов по шлюзованию, а бесполезных девиц перенаправляли заниматься системами противорадиационной очистки, собравшаяся у входа в бункер экспедиция понесла новые потери.
– Овен упал! – сквозь громкий треск забитого помехами эфира раздался голос кого-то из людей Порфирьева. – Варяг, Овену плохо!
– Хам, поднимите его! – Буран со стороны эпицентра усиливался, и рычание Порфирьева тонуло в сильном шипении. – Он живой?
– Вроде да, – чуть позже пришел ответ. – Датчик показывает, что живой! Сознание потерял!
– Дотянет, мы почти дома. – Порфирьев повысил голос: – Центр! У нас еще трехсотый! Повторяю: мы у входа, пинаем противовзрывную плиту. Нам вообще ждать или позже зайти?
– У нас были проблемы со шлюзом! – торопливо ответил Миронов. – Уже открываем!
Компьютерные экраны сообщили о запуске механизма открытия входных ворот, и стоящий возле Миронова Брилёв увидел изображение с камеры наблюдения. В первую секунду полковник решил, что в раскрывающиеся ворота снаружи бросили гранату. В быстро растущую меж створами ворот щель ударил настоящий взрыв из черной снежной пыли и земляного крошева, и несколько мгновений ничего не было видно. Но потом из бурунов клубящейся грязи начали выбегать солдаты в штурмовых комплектах, таща на себе неподвижные тела, и стало видно, что это не взрыв, а всего лишь отголоски бурана, попадающие в вырытый перед бункером ангар со склона раздавленной горы.