Таня шмыгнула носом. Жизель выдержала драматическую паузу и сказала:
– А теперь посмотри сюда.
Слайд сменился. Таня увидела двух павлинов – один был серый и скромный, с редкими бирюзовыми пятнами на шее и смешным хохолком. Другой был похож на кислотную галлюцинацию или персидский ковер. У него было ярко-синее тело, а распущенный хвост со множеством глаз напоминал футуристический радар.
– Кто здесь самец, а кто самка?
– Я не знаю, – честно призналась Таня.
– Если перенести патриархальные принципы на это изображение, – сказала Жизель, – кто тогда?
– Наверно, самка должна быть вся разукрашенная?
– По человеческой гендерной логике да, – ответила Жизель. – Но по логике природы все обстоит с точностью до наоборот. Птица с огромным пестрым хвостом – это самец. А эта серенькая курочка – самочка.
– Ну да, конечно, – наморщилась Таня. – Это я туплю. Петух и курица. Ведь то же самое.
– Именно так. Кстати, гребень петуха создает серьезные проблемы для своего владельца, увеличивая риск заболеть. Тестостерон вообще снижает активность иммунной системы. Знаешь, в чем его назначение в природе?
Таня отрицательно покачала головой.
– Он необходим именно для роста причудливого брачного наряда самцов. Это вообще гормон понта… Ты, может быть, думаешь, что фазаны и петухи – это какое-то исключение? Или дело только в птицах? А в остальной природе все иначе?
– Я не знаю, – ответила Таня.
– Подобный половой диморфизм действительно в наиболее яркой форме свойствен птицам. Но птицы, – Жизель ленинским жестом подняла руку к экрану, – это прямые потомки динозавров. Все происходящее в их мире есть эхо великой земной древности. Когда ты видишь прыгающую по земле птичку, перед тобой скачет маленький тиранозавр-рекс, досношавшийся, так сказать, до мышей. Погляди, как павлин наряжается для своей курочки, и ты поймешь, как выглядели брачные ритуалы динозавров… Это значит, что многие сотни миллионов, если не миллиарды лет, в природе происходило то же самое. Себя украшали самцы.
– А рыбы? – спросила Таня. – Млекопитающие?
– И рыбы, и млекопитающие, и даже насекомые. Смотри и слушай…
За следующий час на Таню обрушился огромный массив новой информации из мелькающих на экране картинок и клипов – и тихого комментария Жизели, голос которой понемногу начинал казаться вполне женским контральто. Не то чтобы подобные факты кто-то раньше от Тани прятал – но никто не сводил их в такую убедительную картину.
В живой природе, кажется, существовал универсальный стандарт: самочка была серым и скромным по виду существом, малозаметным и как бы закамуфлированным, а самец – ярким красавцем, украшенным пестрыми, неудобными и часто нелепыми атрибутами маскулинности. Мало того, самец платил за свои украшения цену – часто непропорционально высокую, вплоть до самой своей жизни.