— А ты как думаешь? Я хочу тебя!
Брови Генриха поползли вверх:
— Здесь? На кладбище?!
Я нетерпеливо отмахнулась:
— Какая разница? Хватит варить лягушку в холодной воде. Я так сильно хочу тебя, милый! Иди же ко мне…
Попыталась снова поцеловать его, но Генрих, схватив меня за шею, вытянул руку:
— Интересно, с чего ты такая ласковая? Любовного зелья выпила? — Быстрым взглядом окинул могилы, и при виде жёлтых роз лицо его словно окаменело. — Последний вдох? Всё понятно. Надышалась это дрянью!
Отпустил мою шею, и я упала на колени. Генрих же быстро поднялся, резким движением оторвал левый рукав от своего лонгслива, да склонился надо мной. Я попыталась сопротивляться, но инститор силой завязал рукав на моей голове так, что трикотажная ткань закрывала лицо от подбородка до самых глаз. Затем Генрих, содрав второй рукав, соорудил повязку себе. Я же едва сдерживала слёзы обиды и разочарования, а тело пронзали стрелы неудовлетворённого желания.
— Ты опять меня отталкиваешь! — глухо, сквозь повязку, пробурчала я. — Вот зачем тогда признавался в чувствах, а? Я тебя не понимаю! Что, прошла любовь? — Распаляясь, я перешла на крик. — Или же и не было её никогда?! Решил держать при себе глупую доверчивую даймонию… Как там? Не помучил ведьму — день прошёл зря! Так вот в чём дело! Я каждый день мучаюсь рядом с тобой, и жизнь инститора удалась?
Генрих схватил меня за плечи и легонько встряхнул, и я с яростью посмотрела в его изумрудные глаза над самодельной повязкой.
— Думаешь, я тебя не хочу? — прорычал он. — Что я, по-твоему, по уши деревянный?!
— Не знаю, как по уши, — обиженно крикнула я, — а по пояс — точно!
Генрих вдруг приник ко мне всем телом и когда его жёсткие пальцы сомкнулись на моём запястье, он прижал мою ладонь к своему естеству, и у меня перехватило дыхание от неожиданной твёрдости. Я порывисто приникла к Генриху, но инститор резким движением отвёл мою руку и отстранился.
— Но почему же тогда? — обескураженно простонала я.
Генрих отпустил мою руку и наклонился за мечом, до меня донеслось:
— Не хочу быть твоей очередной игрушкой.
Я вспыхнула до корней волос:
— Что это значит? Какая ещё игрушка?!
Генрих выпрямился и, намеренно избегая смотреть на меня, пристроил меч к поясу.
— У меня есть принципы, Мара, — едва слышно проговорил он. — Либо всё будет по правилам, либо ничего не случится. — Он поднял на меня свои ясные глаза цвета изумруда и саркастично добавил: — А если уж и случится, то точно не на кладбище под воздействием могильных цветов! Ты вообще, понимаешь, что происходит? Ты надышалась этой отравы, вот и бросаешься на мужиков, как кошка по весне. Я на этом месте, или тот мертвяк, какая разница? Тебе главное утолить свою похоть…