— Пожалуйста, — усмехнулось Пальто и сунуло паспорт Крысу. — И сколько же у вас украли? — повернулось Пальто к бабке.
— Три тыщи, родненький… Только кошелечек-то она наверняка уже сплавила. Мы-то с ней всю дорогу ехали…
Пальто снова повернулось к Крысу:
— О чем речь без кошелька?
— А без прописки? — недовольно пробурчал Крыс. — Приехала из Курска. Без вещей. Может, ей и жить негде…
Пальто пошарило по карманам и извлекло оттуда несколько смятых купюр.
— Бери, бабуль, пока даю. Сегодня я щедрый.
— Вот спасибо, милай… Здоровьица тебе, счастьица… — По торопливым шуршащим шагам Алька догадалась — Черному Пальто удалось избавить ее от одного врага…
— Может, с вами мы тоже договоримся? — небрежно поинтересовалось Пальто.
Алькино сердце екнуло, ей показалось, что от ответа Крыса зависит ее будущее.
Крыс кивнул. Сумма, которую Пальто с легкостью вручило бабке, поколебала его решительный настрой. Дома все-таки жена, дети. Ну ее, эту девку… В конце концов, финал все равно один. Таких, как она, пруд пруди на Тверской, Комсомольской, на Ленинградском шоссе… Черт с ней.
— Договоримся…
Только теперь Алька осмелилась поднять голову. Слезы наконец высохли, и она увидела перед собой мужчину с серыми-серыми, как свинец, глазами, такими хмурыми, что пасмурное небо в сравнении с ними казалось солнечным…
Ее глаза показались Сергею синими, как васильковый полдень. Всего остального он попросту не замечал. Сказать по правде, ему было наплевать на ее внешность. Жалость вызвали эти заплаканные глаза. Ведь он сам сегодня чуть было не разревелся на поминках. Как ребенок, как мямля. Вот и эта девчонка — совсем еще маленькая. Какой там кошелек… От Сергея не ускользнул алчный взгляд бабки, и никто бы не переубедил его в том, что старая карга просто пыталась развести девчонку, отобрать у нее последнее. Если у этой синеглазой дурынды было последнее…
Сергей придирчиво оглядел съежившуюся под его взглядом фигурку. С нее и взять-то нечего. Мятая голубая куртка. Нелепая вязаная шапка, натянутая до бровей. Сумочка с наполовину протершейся ручкой. Выношенные линялые джинсы. Язычок «молнии» на сапоге отломан, вместо него — красная канцелярская скрепка. Выглядит, прямо сказать, не очень. Хотя и не страшненькая. Так себе… Только глаза, большие, синие и испуганные, придают лицу индивидуальность. Еще один провинциальный мотылек, который вскоре превратится в столичную «ночную бабочку».
Он нахмурился и, пытаясь не дышать на девочку перегаром, спросил:
— Что ты здесь забыла?
Худенькая фигурка сжалась еще сильнее, выпятив тонкие иголочки.