— Что это?
Он обернулся, прищурился.
— Похоже, книга.
— Сама знаю, что книга. — Хихикнув, она приблизилась к Дэну. — Это твоя?
Он отложил подушку и простыни, взял в руки книгу.
— Надо полагать.
Она уперла руки в бока.
— Почему я не могу получить простой ответ?
— Можно ответить: «Потому что»?
— Нет.
— Тогда — «такой уж я парень».
— Именно вот такой?
Он не стал отвечать, а только пробормотал, отвернувшись:
— Книга все-таки моя, договорились?
И вновь занялся постелью.
А она-то и не знала, что он за парень. Да, он выручил ее, позаботился о ней, накормил. Но вне этих стен — кто он? И почему не желает рассказать ей что-нибудь о себе?
— Дэн…
— Да?
— Откуда мне знать, что ты хороший парень, а не скверный?
Наступило молчание.
— Ну не знаешь, и что?
— А ты ведь и сам не знаешь?
Он посмотрел на нее через плечо: губы поджаты, в темных глазах настороженность.
— По-моему, я перелил уксуса в салат.
Под этим взглядом решимости у нее поубавилось, но она все еще была готова стоять до последнего.
— А мне кажется, в самый раз.
— Ангел, тебе не пора в кроватку?
Она обошла его и присела на край дивана.
— Пока нет.
— Ты сидишь на моем спальном месте.
— Ага. — Она погладила сиденье рядом с собой и тут же взмолилась о том, чтобы ее жест не показался Дэну чересчур вызывающим. — Может, почитаешь?
— Опять начинается?
— Ну почитай немножко. Вслух.
— Да нет же!
— Дэн, пожалуйста…
— Нет.
— Мне сейчас очень нужно отвлечься.
Глядя в эти влажные фиалковые глаза, Дэн чувствовал, как его брови сходятся у переносицы. Отвлечься? Она дразнит его? Он швырнул на диван подушку, которую сжимал в руке. Если Ангелу нужно отвлечься, он может предложить ей парочку других способов.
Но он не намерен давать уроки женщине, потерявшей память и подействовавшей на него так, как ни одна женщина со времен его первых дней в полицейской академии.
Он присел рядом с ней и взял из ее рук книгу. Чтение — бесконечно более эффективный способ поучить ее.
— Если ты кому-нибудь расскажешь…
Она улыбнулась.
— Да кому мне рассказывать?
— Я не шучу.
— Ладно, вот тебе крест.
Словно волк, высматривающий газель, Дэн следил, как ее пальцы, описывающие крест, дотронулись до одной груди, потом до второй. Голод охватил его, голод и волнующие вопросы. Какова на ощупь ее кожа? А манящая тяжесть ее груди? И что можно испытать, ощутив в ладони ее сосок?
Мучительные мгновения миновали, и он заставил себя отвести темный взгляд, вынудил себя раскрыть книгу.
— Пятая глава, — почти прорычал он.
Не прошло и получаса, а ее голова легла ему на плечо, дыхание сделалось ровным и теплым. Дэн возблагодарил судьбу.