Когда он с нами — он наш. Когда он с ними — он ихний. Таковы талантливые русские люди. Он искренен и там, и здесь». За короткое время «Буревестник» опубликовал и заметки, разоблачающие большевиков, и апологетические статьи о Ленине и Сталине, стал одним из основателей нового Союза писателей и родил столь нужный властям лозунг: «Если враг не сдается — его уничтожают». Многими все это было воспринято как должное — ничего, мол, не поделаешь, жизнь диктует условия. Чуть позже тот же Чуковский записал фразу из своего разговора с Горьким: «Никогда прежде я не лукавил, а теперь с нашей властью мне приходится лукавить, лгать, притворяться. Я знаю, что иначе нельзя». Вырабатывалась привычка к жизни в Советской стране с ее единовластием и единомыслием, от которых было некуда деваться. Самое забавное, что такая ситуация смущала далеко не всех. Привыкали к тому, что единомыслие — не так уж и плохо, тем более что власть (надеялись многие) вот-вот оглядится, поймет, что была не права, и сделает все по-другому. Но власть не спешила меняться и закручивала гайки все туже. Шло отмежевание от прошлого вместе с его стандартами, его героями и его культурой — время разрывалось на части. Новую власть критиковать не разрешалось, да и немногие решались на такое. Процитирую директиву, которой руководствовался украинский Главлит во второй половине XX века и которая гласила, что необходимо изымать и запрещать «произведения, идеализирующие старину, уход в далекое прошлое», кроме того, было велено запретить «произведения, в которых обобщаются отрицательные явления нашей действительности, носящие временный характер и не типичные для нашего общества (например, бюрократизм некоторых звеньев советского аппарата, взяточничество, «блат» и др.)». В цековской записке о сценарии фильма Игоря Савченко про Тараса Шевченко отмечается, что требуется задержать съемки, поскольку: «Повествуя о пребывании Шевченко на Украине, автор чрезмерно широко показывает его в обществе панов
…» Советские культурные элиты вызревали под надзором, старательным до идиотизма. В уничтоженной империи не было никакого «самодержавного реализма», у нас же появился «реализм социалистический», породивший самое ужасное, что может произойти с интеллигентской душой, — самоцензуру.
Сразу же скажу, что нет надобности идеализировать отношения деятелей культуры с государством ни в какую эпоху. И украинских бандуристов рубили вместе с бандурами за их пение прямо у дорог, и русский царь Алексей Михайлович в XVI веке приказал утопить в Москве-реке несколько сотен возов с гуслями, дудками, домрами и бубнами для пресечения «бесовских игрищ». Через триста лет после этого Лермонтов писал о Пушкине: «Восстал он против мнений света, один, как прежде, — и убит», а Леся Украинка в следующем столетии расказывала о том, как трудно «жив поет нещасний», который «мав талан до віршів не купований, а власний…».