— На место, на место! — ослабевшим голосом закричала Бабуль.
Тоже откуда ни возьмись взялась Тоня, задергала Данилин рукав:
— Папкя! Пошли домой, папкя!
— Опеть неладно, — тоскливо сказала Поля.
Геля, для себя нежданно, вдруг тоже прижалась к ее «куфайке», отдающей русской печью и куриным пометом.
— Я не обидущая, — пробубнила она в почти черную вату. — Я вас успела полюбить.
— Ты ж моя жал-ки-я, — выдохнула Поля.
«Победа» прощально тронулась. Тоня поволокла Данилу, Поля, пометавшись, пошла, отдельная, за ними, ужимая на шее шаль. Яго побежал за машиной и больше не вернулся.
Геля на пороге механически обмела валенки и только заметила, что Бабуль в домашних тапочках. Почему-то эти тапочки и нагие лодыжки окончательно доказали ей, что дальше жизнь будет совсем другой.
Телеграмма от мамы пришла через неделю. Слава отвез Бабуль в дедов кабинет, откуда можно было звонить по телефону. Вернулась она с лицом, также предвещавшим другую жизнь.
— Деда мама забрала, — сказала Бабуль. — Мы едем к ней. Насовсем.
— А дом? — обмерев, спросила Геля.
— Дом ведомственный. Здесь будут жить другие люди.
— А Баран Козлович?! — основы бытия зашатались в Геле, хотя она понятия не имела, что такое «ведомственный».
— Он в городе не приживется, — сказала Бабуль с вызовом.
Тоня, не мигая и шмыгая созерцавшая до этого, как Геля шьет кукле, взметнула белые ресницы и заорала дурным голосом, который Бабуль называла почему-то благим, то есть хорошим, матом. Плохой Геля знала от Сашки.
— Деточка, — сказала Бабуль Тоне, — перестань плакать. Позови лучше маму.
Поля прибежала, как всегда, бросив «куфайку» в угол и разувшись. Они всё перешептывались, Геля устала подслушивать, уснула. Ничего почти не поняла.
В сборах принимали участие все. Даже Данила словно бы послушался деда. Заскорузлыми руками он, как ни странно, ловко увязывал узлы и уминал в огромные ящики книги. Был совсем не страшный и не призрачный, просто немытый и небритый. Поля отрывалась от вещей, озирала его. Он не отвечал.
— Куды столькя? — время от времени обводила Поля книжные стопы. — В билитеку отдай. В билитеку…
— Ни за что! — отрезала Бабуль.
Данила неожиданно поднял лицо, встопорщил прикрытые ушанкой кудлы.
— Культурра! — сказал он, точно говорящий грач.
— Припасы забирайте, — сказала Бабуль Поле. — Чужим не хочу оставлять.
Поля навернула им в дорогу целый куль еды. Геля раздала много своих книг Тоне и Сашке, не думая о том, нужны ли они им. Отдала половину кукол — они Тоне точно нравились, хотя и скрытно. Оставила себе «Конька-горбунка» и сказки Пушкина. Но Бабуль велела их тоже положить в ящик, сказала: