Мои живописцы (Лимонов) - страница 41
28 октября Эдит (беременная) умерла от инфлюэнцы (грипп, знаменитая испанка). Эгон Шиле умер через три дня, 31 октября 1918 года.
>Молодая мать 1914 г.
Климт?
В 1906 году Шиле поступил в Школу прикладного искусства в Вене. Там его нашёл Климт.
Шиле сбежал из Школы в Академию. И теперь он нашёл Климта, показал ему свои рисунки. «Да, — сказал Климт, — это действительно талантливо, даже очень». Впоследствии Климт находил для Эгона моделей (Валли, по слухам будучи моделью Климта, спала с ним) сам покупал его рисунки, представлял его потенциальным покупателям.
>Автопортрет с физалисом 1912 г.
В 1909 году Шиле бросил Академию, снял себе квартиру и студию. Атмосфера его студии: девицы-подростки. «Они там отсыпались после родительских побоев, лениво слонялись по комнатам, что им не разрешалось делать дома, расчёсывали волосы, одёргивали платья… Они вели себя подобно животным в клетке, которая их вполне устраивает». Говорят, Шиле поставлял свои рисунки коллекционерам порнографии.
Говорит Артур Рёсслер, о Шиле:
«Даже в присутствии импозантных мужчин Шиле производил яркое впечатление. Он был высок, строен и гибок, у него были узкие плечи и длинные угловатые руки и пальцы. У него было загорелое безбородое лицо, обрамлённое длинными тёмными непослушными волосами. Его широкий лоб рассекали глубокие горизонтальные морщины, что придавало его лицу трагическое выражение, казалось, его всё время грызёт изнутри неизбывная тоска. Говорил он лаконично и часто использовал афоризмы, что придавало его речи особую значимость, но значимость эта была не напускной, а естественной».
Вероятно, у него была мания преследования.
«Здесь отвратительная обстановка. Все завидуют мне и сговариваются против меня. Коллеги глядят на меня со злорадством», — пишет он в 1910 году.
Но у него была и мания величия. Из письма матери:
«Все прекрасные и благородные качества были объединены во мне… Я буду плодом, который сохранит жизнь даже после распада. Вы должны очень радоваться, что родили меня…»
Сейчас, через сто лет после его смерти, понятно, что он не преувеличивал. Его мать родила гения. Естественно, гений знал, что он гений. И в письме матери сказал о своём величии, это не мания была, но правдивое ощущение.
Жил Эгон так, как хотел, не смущаясь и не терзаясь.
Дочки слесаря понравились ему обе.
Он жил среди этих чулок, худых поп, невзначай задранных юбок, а поскольку санитария-гигиена-сантехника сто лет назад были значительно хуже, девочки Эгона, пусть и чистоплотные, наверняка издавали тонкий запашок девичьей мочи. И не могли так свободно и часто мыть интимные части тела, как в наши времена.