Секретарь сказал мне оставить записку в реестре, где хранились сведения обо всех израильских туристах в Боливии. Для меня эта записка была крайне важна, благодаря ей я чувствовал себя в безопасности: если что-то со мной случится, посольство придет мне на помощь.
Когда я вернулся к себе, в доме, как обычно, была куча людей: одни готовили, другие стирали, третьи мастерили небольшие сувениры на продажу, а Бабуля раздавала всем ценные советы. Я сложил свои вещи в два мешка, завязал их и булавкой приколол к ним записку: «Вещи Йоси Гинсберга. Вернусь 15 декабря», а затем затолкал мешки под кровать. Я взял рюкзак, в котором лежало только все самое необходимое, в том числе красное пончо Деде (оно осталось у меня еще с прошлого похода).
Несмотря на то что я уезжал только через два дня, я хотел со всеми попрощаться. Это освободило бы меня от всяких обязательств. Поэтому рано вечером я попрощался с Лизетт и ее семьей. Они были хорошими людьми, и я привязался к ним за время своего пребывания в Ла-Пасе. Они жили в самом богатом районе города. С ними я провел множество чудесных вечеров: мы слушали боливийскую музыку, наслаждались занимательными беседами и вкусной едой. У нас завязались очень теплые отношения с ее мамой, а после наших встреч ее отец всегда отвозил меня домой на своей причудливой машине, а мои друзья постоянно подшучивали над тем, как мне повезло.
Лизетт и ее родители выслушали мой рассказ о предстоящем путешествии и забеспокоились.
«Это очень опасно, Йоси. Не стоит. Оставайся в городе. С тобой может случиться что-то страшное».
Я пообещал быть осторожным. Я оставил им все свои документы и все деньги, которые у меня оставались (250 долларов).
«Если я не вернусь к 15 декабря, пожалуйста, позвоните в израильское посольство и сообщите им, что мои документы у вас. Попросите сотрудников найти записку, которую я оставил у них в реестре».
На следующий день у нас было много дел. Мы докупили все недостающее, а Маркус и Кевин отправились в посольства их стран, чтобы также сообщить о поездке. Они сложили свои вещи и оставили их у друга из Канады. Вместе с вещами Кевина я отдал свои наручные часы – Карл сказал нам, что следить за временем в джунглях нам не понадобится.
Француженки уезжали в тот же день, и мы поспешили попрощаться с ними. Деде попросила меня написать ей во Францию и рассказать о поездке. Глаза Анник были красными от слез. Она не спала всю ночь, она очень любила Маркуса.
Мы пошли пообедать, но вернулись достаточно рано. Карл притащил огромную резиновую сумку.
«Вот мой рюкзак, – сказал он, – и он лучше ваших, поскольку сделан из резины, а значит, не промокнет».