— Я к вашим услугам, Иван Иваныч; велик ли ваш сын и по каким предметам придется мне его готовить?
— Вот что, Михаил Петрович, поедемте-ка чай пить со мной, если располагаете временем, там и поговорим об этом и условимся; аль торопитесь, может, куда?
— Нет, у меня свободного времени много, располагайте мной.
Уже было темненько, когда извозчик остановился у загородного ресторана. Чупрунов с Успенским, раздевшись в швейцарской, поднялись наверх. Они вошли в общий зал.
— Ба, ба, ба! Какими это судьбами, Николай Иванович? Давненько, приятель, мы с тобой не видались, — притворно радостным тоном воскликнул Чупрунов, протягивая обе руки Филимонову. У того на столе был чай и коньяк. Филимонов и Успенский познакомились.
«Эге, — подумал первый, окидывая с головы до ног мощную фигуру студента, — этот как тиснет, так и дух вон… А красив, черт его подери, страх как…»
— Ну, господа, друг дружке мы наверное не помешаем, а напротив, всем-то вместе будет веселее, так пойдемте в общую компанию, — молвил Чупрунов и крикнул: «Эй, малый, веди-ка нас в номер».
— Пожалуйте, Михаил Петрович, — предупредительно пропустил Чупрунов вперед Успенского, а сам припал к уху Филимонова.
— Ну что, как дела?
— Дела в порядке, головореза нашел, дал четыре сотни, да столько же после «того» обещал…
— А кинжал-то?
— Есть.
— Ну то-то; у меня тоже; теперь надо напоить его, да время затянуть подольше… Не робей!..
Через несколько минут весь огромный стол кабинета был уставлен всевозможными винами и множеством всевозможных закусок; да кроме того, Чупрунов заказал ужин.
— Вы, Михаил Петрович, я чай, больше проезжаетесь насчет красненького али пивца, а мы так рассейское в первую голову ставим, потому — хлебное.
— Ну, не скажите, я не институтка, приходилось по четверти на ночь иногда одному…
— Да может ли быть это? — воскликнул Чупрунов.
«Эх, черт тебя задери, — подумал про себя Филимонов, вот с таким верзилой и потягайся… Ну да что там, с голыми-то руками против ножей не выстоишь все равно».
Но Михаил Петрович пил мало: не в своей он был, очевидно, компании.
— Ну, так что же вы, дорогой, мне скажете насчет сынка-то? — обратился к студенту Чупрунов. — Видите ли, ему восьмой год пошел, мальчик шустрый и понятливый страх какой; хотелось бы приготовить его в первый класс, ну, стало быть, французский там, немецкий и т. п. истории… Как цена-то будет?
— Да ведь как заниматься, Иван Иванович, судя по числу часов в день.
— Ну, там часа два хоть, что ли.
— Двадцати пяти рублей не жалко?
— Что вы, помилуйте, я еще красненькую накину, только не откажите, сделайте милость.