Дворнягин встал, сердито захлопнул дело.
— Комиксы брось. Ты не Суворов и я тебе не дурашливый царь. Всерьез предупреждаю. Не подтвердишь документально — плохо будет.
Сергей встал тоже.
— Мои документы — раны.
— Рана у барана… Еще неизвестно, где вы ее получили. Может, ящик упал на горб.
Сергей сгреб стул.
— Ах, ты!..
Дворнягин отшатнулся. Лицо его помертвело. Еще бы секунда и… Ярцев, стиснув зубы, сдержал себя. Рука его опустила стул.
— Полегче. Не угрожай, — посмелев, проговорил Дворнягин. — Времена Чапаева прошли.
— Времена прошли, но дух остался. Найдутся и на вас Чапаевы. Запомни!
Сергей круто повернулся и вышел. В душе у него все клокотало. Ему захотелось поговорить с товарищами по работе, излить им обиду, но Бородин и Серегин еще обедали, и он, терзаемый мыслями, догадками, устало сел на диван. Зазвонил телефон. Сергей поднял трубку.
— Да. Ярцев слушает вас.
— Это Зобов, — раздался поддельно добрый голос. — Старик, зайди.
Зобов встретил у порога, любезно подал руку, сокрушенно закачал головой.
— Как же так случилось, старик? Такой ты ляп допустил?
— Какой, Афанасий Михайлович? — спросил Сергей и подумал: «Не заслал ли куда по ошибке бумагу? В последние дни они пачками шли».
Зобов с досадой всплеснул руками.
— Ну, подвел ты меня. Ох, подвел! А я-то надеялся. Думал, все в порядке у тебя…
— У меня да. А у него, — Сергей кивнул на четвертый этаж, — еще разобраться надо.
— Какой же к шутам порядок? Шесть месяцев, старик, ты где-то пропадал.
— В госпитале был, Афанасий Михайлович. В гос-пи-тале.
— А может… — недвусмысленно намекнул Зобов.
Сергей насупил брови.
— Товарищ полковник, я ношу в кармане партийный билет.
— Были случаи, старик, когда и с партийными…
Сергей отвернулся.
— Тогда мне не о чем говорить.
Зобов понял, что взял круто, немного помягчел.
— Не горячись, старик. Я вполне тебе сочувствую. Но пойми и мое положение. Могу ли я держать у себя человека, если у него не все гладко в личном деле? Не могу. При всем желании не могу! Так что не обижайся, а выкручивайся, старик, бумаги ищи.
Прислонясь спиной к дверному косяку, Сергей рассеянно слушал Зобова, в словах которого легко угадывалось злорадство, смешанное с наигранным сочувствием, и думал: «Человека укусила змея. Ее убивают, а яд ее высасывают. Но что делать с теми, кто вот так больно жалит исподтишка за сердце? И как удалять тот яд, которым его отравляют?»
13
К справке об отсутствии у Сергея доказательств о ранении и лечении в госпитале был подшит рапорт Зобова «О слабой войсковой подготовке подполковника Ярцева», и вскоре ему зачитали приказ об отчислении из управления и откомандировании в Туркестан.