Эрик усмехнулся. Не верит он… Напрашивается на дружбу? Лучше тебе не знать всего, Сагиш.
— Бездельники-моряки хуже старых бабок, всё любят косточки перемыть, — он со скучающим видом сел на койку и вытянул ноги.
— Да брось, я, может, по-хорошему с тобой поболтать хочу. Зря мы что ли уже месяц бок о бок работаем? Ты мне нравишься, Эрик, хоть остальные тебя и не любят.
Сагиш развёл в стороны ладони, словно показывая, что ему-то скрывать нечего. Эрик смерил его взглядом. Сагиш — второй моряк на борту после Мейка, к которому он за время рейса понемногу проникся уважением.
Ну, ладно. Третий. Алекс вернул-таки власть над командой, когда казался уже покойником…
— У меня скучная история, я сирота, которому пришлось повертеться, чтобы выжить. Работал матросом на разных судёнышках, пока до Аркетара не добрался.
— А в команду как попал? Говорят, что это чуть ли не против воли капитана произошло, а такое уж и представить невозможно. Уж я-то с ним не первый год хожу. И характер его знаю хорошо, — Сагиш улыбнулся.
С чего он начал эти расспросы: проверяет, можно ли Эрику верить?
— Знаешь, иногда я тоже многое не могу представить. Просто повезло, — он пожал плечами.
— Не жалеешь? — внимательно глядя ему в глаза, спросил Сагиш. — После всего случившегося… И после всех слухов и обвинений про капитана.
Эрик усмехнулся:
— Жалеть о чём-то — самая бесполезная вещь на свете.
Провалявшись почти без сна, Эрик поднялся на палубу.
Ночь тем временем шла на убыль, начало светать, но местами ещё стелился предрассветный туман. Эрик коснулся планширя, почувствовал под рукой влажное шероховатое дерево, потянул плотный воздух, вдыхая запах соли, водорослей и едва различимый дух смоляной пропитки корпуса.
Гости уже свалили на свой корабль, и можно не ждать новой встречи со святошей. И сна не было ни в одном глазу. Он скоро умрёт, если не вернётся в Аркетар к Верховному. И эта метка не просто, чтобы следить за ним, а чтобы каждую минуту напоминать, действовать на нервы и поторапливать… так, что ли?
В ушах так и стояло это мерзкое «два месяца», капало на мозги. Он помнит! Прекрасно всё помнит. И знает, что надо делать…
Даже если сейчас ему этого уже не так хотелось.
Было очень тихо, и «Ясный» плавно шёл по воде, разрезая форштевнем волнистую гладь. Промокшие снасти покрылись солёной коркой и огрубели на прохладном ветру. Эрик забрался на фок-ванты и остался сидеть прямо на канатной сети, с напряжением глядя на тёмную и непрозрачную поверхность моря. Не кричали чайки, не гомонили полусонные матросы и почти не плескалась вода за бортом — словно корабль превратился в безмолвный призрак, затерянный среди бесконечности.