Она молчала, не задавая больше вопросов. Села рядом, прижалась ещё горячим, обнажённым телом к его спине и положила голову на плечо.
Молчали долго. Слушали, как подвывает на улице морозный ветер. Стучат за окном ветви. И глухо стучат их собственные сердца. Алекс бездумно и безотрывно смотрел, как через плотные шторы начинал проникать свет.
— Скоро утро.
— Когда… твой корабль?
— После полудня.
— Ещё шесть часов.
— Я должен быть на борту не меньше, чем за час.
— Ещё пять часов…
— Вас скоро начнут искать, мейра сента.
— Сегодня — нет. Я сказала, что у меня важная примерка перед сватьбой, — она потянула его к себе, чтобы снова видеть лицо.
Ему казалось, что тьма пробралась уже прямо в душу. Впервые заявила о себе так громко. Вот она — здесь. В сердце. Разливается чернотой, поглощает мысли. Не хотелось верить в это безумие. Может, он — и в самом деле порождение Тёмного? Может, и эта прекрасная императрица с колдовским взглядом, затянувшая его в свои сети? Но он не мог. Не мог не любить её, не ласкать её, не наслаждаться каждым мигом, каждым порывистым вздохом. Запахом её волос. Сладостью её объятий. Алекс зарычал и отдался безумию чувств, лаская её тело в последний минуты их встречи. Пусть провалиться им обоим в бездну за их тёмные души…
Утренний свет очертил её фигуру на фоне окна. Одетая в строгое чёрное платье, подвязавшая волосы в высокую причёску, Талира выглядела поистине великолепной дамой. Гордая осанка, расправленные плечи, живой, умный взгляд чуть прищуренных кошачьих глаз. Изогнутые дугой брови, тонкий нос, вишнёвые, полные и чётко очерченные губы. Разве что лёгкая дрожь пальцев и то, как старательно она отворачивала от него голову в сторону окна… Талира застегнула на мочке уха замочек длиной серьги с маленьким символом щита.
Алекс сидел на полу в тени стены, наблюдая, как она собирается, и поглаживая пальцами узор на ножнах.
— Ты могла бы уйти со мной.
— Моя страна и мой народ — сдесь, Алекс. Это мой долг. А ты… — она на миг закусила губу, — мог бы остаться в Ивваре.
— Моя страна и мой народ лежит по другую сторону Илакийского моря.
Они порой были слишком похожи друг на друга. Он медленно поднялся, опершись о стену, и подошёл к ней. Показалось, или в уголках её чуть покрасневших глаз блеснула влага? Но едва ли она позволит себе слёзы.
— Ты будешь хорошей императрицей, мейра сента, — Алекс низко склонился и поцеловал её пальцы, сжал их на прощание, а потом покинул комнату.
Серебряная цепочка осталась лежать возле кровати, зацепившись звеньями за длинный ворс ковра.
* * *