Алекс обмотал канат вокруг предплечья. Так крепко, что скорее ему оторвёт руку, чем выкинет за борт. Молния разодрала небо на части, и тут же сквозь рёв тонн воды оглушительно зарокотал гром.
Но самое сложное бороться не со стихией — с самим собой. Сломать оковы многолетней привычки сдерживать себя, постоянно, непреклонно, каждый миг, каждый вздох. Контролировать. Держать себя в границах, чётко ощущая — где они и куда тянуться нельзя. Чего нельзя касаться. Запретные силы, запретная мощь и такое близкое безумие от бесконечно родного океана.
Но сейчас — проклятье, как он это ненавидит! — единственный способ выжить.
Хотелось рычать от боли… или от её предчувствия. Но Алекс замер, не обращая внимания на стонущий корабль, и глубоко потянул воздух. Вдохнул бурю, ливень, молнии и гром, толщу воды и всю её бесконечность. Последним усилием произнёс имена Четырёх… и растворился в этом шторме. Сознание рассыпалось на части, стёрлись границы бытия. Теперь он сам — часть этого шторма. И больше нет его: капитана, энарийца, человека. Только огромное могущество древнейшей стихии, которая с лёгкостью как стирает с лица земли, так и вытаскивает на берег. И нет ничего лучше, чем разъярённо вздымать валы, извергать потоки пены и ощущать всю беспросветную сейчас, чёрную, кромешную и бушующую бесконечность мира. И «Ясный» — лишь крохотная капля…
Зато сам он теперь как выпущенный на волю зверь, свободный и всесильный. Только где-то, далеко-далеко, упрямо бьётся пульсирующая мысль. Спасти. Вытащить их из сердца шторма. Полсотни жизней. Спасти всех.
Но невозможно так просто усмирить бурю в самом разгаре… сознание расплывалось всё дальше. Только уйти отсюда, уберечь от скал… Скадо, дай же сил!.. Не убить. Спасти. Огромная волна неслась с самого неба, ветер рвал в клочья брызги и пену, а водоворот утягивал корабль с жалкой парой парусов в пучину. Сокрушительный удар тонн воды, треск дерева и смертельный стон. И снова — верхушки мачт сквозь чёрную бездну.
И внезапная тишина и глухота.
* * *
Хотелось двинуться, но Алекс никак не мог собрать себя воедино. Не чувствовал рук, ног, не мог дышать, говорить. Зато, даже не видя, чувствовал грубую ткань покрывала, каждую его нить, чувствовал ветер из окна, щекотавший кожу, бесконечно далёкое небо. Ощущал себя связанным со всем миром и всё ещё занимал больше места, чем его тело. Он был даже каплями воды на стёклах. Но больше всего — морем за окном. Как будто сам волнами омывает корпус корабля и распадается на мелкие брызги.
Всё расплывалось. Диким усилием воли Алекс определил границы тела, попробовал осознать и вновь ощутить руки и ноги. Попробовал встать, оперся на локоть и тяжело перевалился со спины набок, уткнувшись лицом в кровать. Живой… живой, демоны его подери! Наконец Алекс сел, а потом свесил на пол ноги. Поморщился от бьющего в окна солнца.