От той же организации была, очевидно, получена и английская книга (справочник) «Дома для работающих девушек в Лондоне», издание 1898 года. Книга эта вместе с двумя томами мемуаров Сен-Симона на французском языке хранится ныне в Государственном историческом музее (ф. 433, ед. хр. 26). Попали они в музей из ельдигинской библиотеки И. Ф. Арманд. Подчеркивания и пометки на полях показывают, что над книгами работали.
Нам не известно, увлекалась ли Инесса в те годы суфражизмом — женским буржуазным движением за равные с мужчинами права. Если даже и увлекалась, то, по-видимому, совсем недолго. Но знание вопроса сослужило ей хорошую службу потом, когда пришлось сражаться с буржуазными «равноправками» и сплачивать женщин-работниц в революционные колонны.
Выше, когда говорилось о Горбуновой-Каблуковой, я назвал Инессу Федоровну ее единомышленницей. Нет, не следует понимать это слово буквально. Просто в ту пору их интересы пересекались и совпадали в каких-то точках. Но никогда Инесса не принадлежала к среде благонамеренных земцев, салонных бунтарей или либеральствующих прекраснодушных интеллигентов.
Ей было душно в буржуазных салонах и на великосветских раутах, умом и сердцем она тянулась к настоящему революционному делу, и в зеленоватых глазах ее мелькали отсветы приближающейся бури.
Разный народ собирался в доме Армандов. Сестра Александра Евгеньевича, Анна, симпатизировала большевикам. Позднее, в 1914 году, Анна Евгеньевна, по мужу Константинович, вступила в партию. (Здесь уместно добавить, что Инесса любила свою золовку, дружила с ней всегда. Они отлично понимали друг друга, были настоящими единомышленниками.) Младшие сыновья Евгения Евгеньевича тоже не избежали революционных веяний. Ну, а среди различных их друзей-приятелей, приезжавших в Пушкино погостить, подкормиться, иной раз даже и укрыться от недреманного ока жандармов, среди студентов этих встречались настоящие революционеры.
Мы уже знаем, что чувствовали они себя в Пушкине довольно уютно, взглядов своих не скрывали, наоборот — пользовались любым поводом, чтобы проповедовать свои воззрения, чтобы отстаивать превосходство своей партии, течения, группы. Позднее это выливалось в нескончаемые и ожесточенные споры между «седенькими» и «серенькими» — так называли эсдеков и эсеров.
Инесса обладала большим даром: она умела слушать. И едва ли в той семейно-дружеской аудитории, которая окружала лохматых спорщиков, можно было сыскать более внимательного слушателя. Примостившись где-нибудь в сторонке, Инесса следила за дискуссией, за доводами и контрдоводами. Чаще, однако, случалось по-другому. Не выдержав позиции стороннего наблюдателя, Инесса ввязывалась в спор. Вспоминают, какой страстной спорщицей она была и как ловко справлялась с оппонентами.