— Да куда ты отсюда уйдешь? Вода везде — дна не достанешь. Затянуло под какой куст и — нет человека.
— А мы что? — встрял в разговор Михей. — Наша в чем вина? Своего горя невпроворот, так здесь еще он. Кто его звал?
— Звал не звал, но человек к нам приплыл, а мы его...
— Ну, тогда не только ты, дядь Ефим, виноват, — сказал Михей, — и мы с Николаем — не в стороне. Крикнули, чтобы дверь затворял, выходит, тебя подталкивали, чтобы гнал его прочь. А прочь-то — куда?..
— А вы здесь при чем?! — возмутился Ефим. — Молоды еще на себя ответ за меня брать! Видишь, попросили дверь затворить! В чем крамола? Вы же боялись, что ребятишки простудятся, и роженицу не хотели тревожить. Откуда вам в сарае было знать, что по эту сторону двери делается?.. Если и есть грех, так мой!
С Ефимом не спорили. Не потому, что соглашались с ним, не хотели, чтобы и без того непростая ситуация, в которой он чувствует себя виноватым, еще более усложнялась: виновны все! Сразу и не понимали, почему он берет на себя их общий грех. Думали, может, зря он так убивается, может, Кучинский жив-здоров, сидит сейчас под каким кустом, слышит, как его зовут, да потешается: «Зовите, кричите, а я помолчу... »
— Дядь Иосиф! — вновь закричал Николай, сложив руки рупором. — Дядь Иосиф! Отзовись!..
Покричал, покричал и смолк, ответа нет. Вздрогнул — глухое эхо словно плетью хлестнуло по лицу... Вздрогнули и Ефим с Михеем.
Тем временем из сарая вышла Надя, спросила:
— А где это дядь Иосиф? Шел бы погреться, ночь холодная. Орете-то чего?
— Нет его здесь, поэтому и орем, — ответил Ефим. — Может быть... — он еще что-то хотел сказать, но смолк, так и не договорив.
Надя покачала головой, вернулась в сарай, где спали ее дети.
— Дядь Ефим, — сказал Михей, — ты огонь разожги, а мы с Николаем кусты осмотрим.
Ефим молча пошел к печи, положил дрова, начал разжигать, не подумав, что огонь, чтобы его со всех сторон было видно, лучше разложить на земле, на самом верху. Видно, все еще надеялся, что Иосиф где-то поблизости, на взгорке прячется.
Николай с Михеем двинулись вдоль гряды кустов, тянувшейся по всей вершине островка, спускающейся с одной и с другой стороны к самой воде, уходя в нее и исчезая где-то вдали.
Ефим разжег печь, подкладывал дрова и все ждал, что вот-вот услышит голоса Николая, Михея и Иосифа. И когда подойдут сюда, набросится на Иосифа: дескать, у тебя есть умишко или совсем выветрился? Пришел, ушел, всех напугал: а вдруг замерз бы?.. Ну и шутки у тебя, Иосиф.
А вместе с тем боялся, что все будет иначе. Боялся, что найдут Иосифа окоченевшим...