В то утро, четыре года назад, Элизабет, как обычно, привела Фридриха во двор начальной школы и усадила на скамью в сторонке. Он знал, что должен делать: сидеть смирно и никуда не уходить.
Но накануне отец взял его с собой на балет — послушать оркестр. Музыка осталась с ним, как бывало всегда. Каждая мелодия, каждый такт «Спящей красавицы» Чайковского все еще звучали у него в голове, особенно вальс.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Фридрих напевал себе под нос всю дорогу до школы и не мог перестать, сколько бы Элизабет на него ни шикала. Пока она проверяла, не забыл ли он пакет с завтраком, и поправляла на нем свитер, он, подняв руки повыше, дирижировал воображаемым оркестром.
Элизабет взяла его руки в свои и сказала с мольбой в глазах:
— Фридрих, пожалуйста, не усложняй себе жизнь! Как будто у тебя без того мало неприятностей.
— Я слышу музыку, — ответил он.
— А я слышу, какими словами тебя станут обзывать, если ты и дальше будешь махать руками, глядя в небо. Хочешь, чтобы мальчишки снова швырялись в тебя камнями?
Он покачал головой и посмотрел на сестру снизу вверх:
— Лизбет, они меня называют Уродцем.
— Знаю, — сказала она и погладила его по голове. — Не слушай их. Что я тебе всегда говорю?
— Они мне не родные. А родные всегда мне скажут правду.
— Правильно! И я говорю, что у тебя талант музыканта. Когда-нибудь ты обязательно станешь дирижером. А пока упражняйся дома. Помнишь фокус, которому я тебя научила?
Фридрих кивнул:
— Если мне в школе очень захочется размахивать руками, надо подсунуть их под себя и сесть на них.
— Умница, — сказала Элизабет. — Посиди здесь, пока учитель не позвонит в звонок. А мне надо идти, не то на урок опоздаю.
Она поцеловала его в щеку.
Фридрих смотрел ей вслед, пока она шла к зданию средней школы. Белокурые локоны подпрыгивали у нее за спиной.
Фридрих подсунул под себя руки, но музыка вчерашнего концерта преследовала его, и он не удержался. Вытащил руки и взмахнул воображаемой дирижерской палочкой. Закрыв глаза, он позабыл обо всем и затерялся в ритме вальса.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Он не замечал, что другие ученики не сводят с него глаз.
Он так увлекся музыкой, что не слышал насмешек.
Не слышал, как бегут к нему мальчишки.