Мой спейсроллер порядком устарел, но о новом я и не мечтал, охотников на это чудо было в избытке: кто откажется от двойного фордрайва с фотонными ускорителями!?
И тут Ковалев сделал мне неожиданное предложение.
- Ну как вам новый спейсроллер?
Я шумно вздохнул.
- Предел желаний!
- Хотите, устрою?
- Для этого даже ваших возможностей недостаточно! - не поверил я.
- Фирма гарантирует, - строго сказал Ковалев.
- Так вы не шутите?
- Я, слава богу, не юморист. Если обещал, - сделаю. Но с условием. Возьмете меня с собой в свертку: хочу посмотеть, как развлекается элита.
Меня часто спрашивают:
- Что вы нашли в космотуризме? Это все равно, что путешествовать по пустыне. Но и пустыня - оазис по сравнению с космосом. Мертвое черное небо, немигащие звезды, и так изо дня в день. Неужели не надоедает?
Ничего-то вы не понимаете? Для профессионального астронавта небо, возможно, и черное, а звезды холодные, словно крупинки льда. Мы же, любители, расцвечиваем космос воображением. Для нас нет просто черноты. Есть чернота перламутровая, золотистая, с оттенком платины. А иногда в ней различимы слои кобальта или киновари. Потому что мы видим не глазами, а сердцем. Тогда и звезды уже не бесцветные стекляшки. Они отливают аметистом или морионом, голубым топазом, изумрудом или рубином.
И пусть ничего подобного не регистрируют спектроанализаторы. Нам-то что до этого? Любуясь восходом Солнца на берегу Байкала, турист тоже меньше всего озабочен флуктуациями спектра или плотностью потока лучистой энергии. Он углублен в собственные чувства. Так и я ухожу в космос, чтобы встретиться с самим собой. Один на один.
Но на сей раз рядом будет Ковалев. Мы, свертчики, в душе авантюристы. Он же добропорядочный обыватель, если это слово применимо к нашему времени...
В организованном космотуризме существует хорошо отлаженная система правил и ограничений. Официально регистрируют лишь групповые путешествия, свертку ограничивают коротким скачком. Я же принадлежу к самодеятельным туристам (потому и не рассчитывал получить спейсроллер). Нас называют дикарями. Ну и пусть. Кто вправе запретить мне путешествивать в одиночку?
- А вы не боитесь? - спросил я Генриха. - Мы ведь отправляемся на свой страх и риск, даже не оповестив контрольно-спасательную службу.
- Почему? - забеспокоился Ковалев.
Этот простодушный вопрос порядком разозлил меня. Надо признать, последние дни Генрих все больше раздражал своей прилипчивостью. Я старался быть с ним предупредительным, корил себя за предвзятость и все же срывался. На иную мою реплику он отвечал обиженным взглядом. Его выцветшие глаза бывали выразительнее слов.