«В Украине молодому архитектору не найти нормальной работы. Твои наработки съедят, а самого викинут на улицу без оплаты» — твердил отец. «Проваландаешься с неколькими недостроями, увидишь в действии систему массового взяточничества… И тогда только поймешь, что не ту профессию выбрал. И что, нам с матерью снова тебя кормить?»
Именно из-за последней фразы мы и не общаемся уже который год. Не было у меня терпения и понимания, появившихся много позже. Взыграла подростковая гордыня вкупе с непроходимой упертостью. Схватив первые попавшиеся вещи, я тогда вышел из дому, чтобы никогда в него не вернуться…
Теперь я понял, как был глуп в своем апломбе. Можно было поступить иначе. И не рвалось бы сердце каждый раз, когда мама спрашивает, все ли у меня в порядке. Мы бы пили пиво с отцом, обсуждая очередную документалку о «стройке века» в Дубае, вместе ходили бы погонять мяч во дворе. Все было бы по-другому…
Но не все было плохо в моей вынужденной самостоятельности. Именно в университетском общежитии я встретил Наташку… Как оказалось, история ее появления именно в этом общежитии и именно этого университета оказалось полной копией моей ситуации. Отличие было лишь одно — ее родители были военными, людьми «старой закалки». Они также не одобрили ее выбор, но сделали это гораздо резче. Ультимативная форма высказываний ее отца тоже сподвигла Наташу искать свою судьбу самостоятельно.
Мы обменялись своими горькими историями на дне рождения у моего давнего друга Мишки Демьянчука, когда компания гостей уже перестала бросать ему цветистые здравицы. Тогда мы обое решили «выйти проветриться». Проветривались мы, болтая, долго, часов до четырех утра. Мы обсудили тогда массу вещей, обнаружив друг в друге родственные души. Вспыхнувшая на основе ссоры с родителями обоюдная симпатия быстро переросла в стадию дружбы, но и на ней мы не остановились…
Сейчас воспоминания об оставшейся на Земле подруге казались ласковым сном, из которого я был насильно вырван магическим, черт бы его драл, порталом в эту суровую и пугающую реальность.
И я буду не я, если не найду выход из этой ситуации! Однажды… Я вернусь домой!
* * *
На следующий день опыты продолжились. Правда, с одним отличием — маг завязал мне глаза и уши. Провалялся я точно столько же, и судя по действиям мага в конце обследования, делал он то же что и вчера. Даже легкое тепло в конце опыта повторилось. И опять маг ничего не говорил и ничего не показывал на своем лице. И на следующий и послеследующий дни эта мистерия продолжалась без каких-то заметных изменений, разве что Рон то приказывал ничего не есть на следующий день, или не пить, не спать, и так далее. Какое-то изменение в опытах началось на следующей неделе. Тогда-то я и понял, к чему идут опыты. Я начал ощущать на себе работу некоторых аппаратов или манипуляций. Ощущения по большей части были неприятными, а то и вовсе болезненными и пугающими. Кроме того, маг каждый раз спрашивал, что я чувствую. Тогда-то и понадобились знания из его книжонки. После одного из опытов, оставившего по себе мерзкое чувство слабости и дрожи, я чуть не послал мага далеко и подальше на его вопрос о самочувствии, но как всегда собрался и ответил как полагается.