И Прастен был именно таким противником, несмотря на то что жил по законам своего времени — даже пленение и продажа людей этим правилам не противоречила.
Так что с этой стороны Иван себя подстраховал. А вот то, что покончить с ним надо было голой силой, волновало его гораздо больше.
Да, пытаясь отобрать у Прастена его клочок земли, он сослался на нанесенный урон. Да, по-другому решить вопрос было практически невозможно. Только подведение всех русов под свою руку могло как-то оправдать сохранение им жизни и положения в глазах тех же воронежцев и ясов — меркантильные интересы ставились у всех сторон конфликта во главу угла.
Однако такой пример мог сослужить его ребятам плохую службу — захотят потом решать все проблемы подобным способом. А это чревато тем, что к власти придут бараны, привыкшие все делать наскоком, не способные на малейшую интригу и не готовые впитать новые идеи. С такими предводителями ветлужцы неминуемо проиграют.
А еще позицию голой силы было трудно оправдать. Конечно, Прастен фактически был предводителем обычной банды, держащей в страхе окрестности, но, строго говоря, и Рюриковичи начинали с этого, да и сам Иван пытается сейчас встать на его место.
Однако другого выбора полусотник не видел.
Кроме того, силовой выход из ситуации с русами был ему просто симпатичен — построенное ими сообщество не имело возможности долго сопротивляться. Судя по всему, верхушка русов предпочла занять главенствующее положение, не впитывая в себя местную знать. Она не стала растворяться в коренном народе, а самих их было слишком мало, поэтому национальное самосознание на средней Суре практически не проявилось. Впрочем, возможно, местной элиты не было вовсе — булгары тоже не встретили достойного сопротивления, когда несколько веков назад пришли на поволжские земли.
Бывает же так — живет какой-то народ на земле, пашет, сеет, жнет… а его как бы и нет. Все вокруг серое, невзрачное, люди стремятся лишь к тому, чтобы набить свой желудок и украсть репу с общего поля или курицу у соседа. Лишь единицы пытаются что-то исправить, но на них все остальные смотрят как на умалишенных.
Никого не напоминает? Так чего же удивляться, если на такую «территорию» кто-то приходит и наводит свои порядки?
Впрочем, эти слова Иван говорил себе уже многократно, просто на этот раз он оказался на другой стороне, именно тем самым пришедшим «кем-то». И теперь ему надо было довести дело до логического конца. Прастен уже смотрит выжидающе и не может определиться, будет противник на него нападать или нет.
Иван небрежно кивнул, с ухмылкой отдавая должное силе противника, сплюнул кровь и расчехлил свой остро заточенный нож, местным воинам больше напоминающий красиво сработанный засапожник, нежели боевой клинок.