Общий характер вклада Валентина был успешно отражен Мидом:
«Гнозис в его руках пытается… охватить все, даже наиболее догматические формулировки традиции Учителя. Большое народное движение и его неясности были осознаны Валентином как составная часть могущественного излияния; Он трудился, дабы соткать все воедино, внешнее и внутреннее, в одно целое, посвятив свою жизнь этой задаче, и, несомненно, только в момент смерти понял, что для той эпохи эти намерения были невыполнимы. Нет, только очень немногие могли тогда ощутить идеал человека, а тем более понять его» («Fragments of a Faith Forgotten» 2)
Валентин, гностик, который почти что стал Папой, был, пожалуй, единственным человеком, который смог добиться позитивного осознания гностического подхода к посланию Христа. Если бы его избрали Папой, его герметическое видение, соединенное с превосходным ощущением мистического, могло бы способствовать общему расцвету гнозиса в самой структуре Римской Церкви, что привело бы к авторитету парадигмы гностического христианства, которое так и не было изгнано за столетия. Тот факт, что обстоятельства и возрастающий поток регрессивной псевдо-ортодоксии стали причиной его провала, должен быть причислен к величайшим трагедиям христианской истории. Тем не менее, многие существенные черты его уникального вклада сохранились, и только недавно были извлечены из песков пустыни Египта. Наиболее важные из них рассматриваются в оставшейся части этого раздела.
Психокосмогония и Пневматическое уравнение
Часто обсуждаемая космогония Валентина лучше всего понимается на базе одного экзистенциального признания: что-то неправильно. Где-то, так или иначе, ткань бытия экзистенциального уровня человеческого функционирования потеряла целостность. Мы живем в системе, которой не хватает фундаментальной целостности и, таким образом, имеем неисправность. Ортодоксальные христиане, а также евреи признают, что это истинно, но их видение «неисправности» человеческого существования коренится в человеческом грехе – первородном или ином. В отличие от них и подобно всем других гностикам, Валентин признает, что творению не хватало целостности с самого начала, и, таким образом, люди не должны ощущать коллективную вину за то, что называется «падением».
Собственные вариации Валентина на гностическую тематику включают выдающееся значение, которое он придает Софии, женской эманации Плеромы. Хотя фигура Божественной Женственности, несомненно, присутствует в гностицизме с момента его основания, о чем свидетельствует учение самого раннего из известных гностиков, Симона Мага, в частности высоко детальная и драматическая проработка мифа о Софии принадлежит Валентину.