– Это точно?
– Точней не бывает.
– Ты пьешь из-за этого?
– Да.
– На радостях?
– Да.
– Это сарказм?
– Нет.
– Выпьем?
– Да.
Коктейль оказался неожиданно горьким – то, что требовалось Тумидусу в данный момент.
– Еще раз, – попросил он. Конфликт с Советом антисов внезапно показался ему пустяком, не заслуживающим внимания. – Ты обезраблен?
– Не начинай, – отмахнулся Марк. – Вот как ты думаешь: я астланин или помпилианец?
– Астланин. Ты же сам сказал, что астланин?
– Ну сказал.
– И по космосу пешком бегал, и татуировки…
– Татуировки! – Племянник скорчил убийственную рожу. – Плевать я хотел на татуировки! У меня были рабы, а теперь их нет! Вот в чем дело, вот где праздник…
– Какой праздник?! – взорвался Тумидус. – Какой, к чертям собачьим, праздник?!
– Ты еще по морде мне дай, – предложил Марк. – Дядя, кто теряет рабов, взлетев в колланте?
– Помпилианцы.
– Я взлетел и потерял. Кто я?
– Помпилианец.
– Вот! А ты: пешком, татуировки… Я помпилианец! Натуральный обезрабленный помпилианец! Волк Великой Помпилии. Я волк!
Марк завыл, напугав бармена до икоты. В восторге от хозяина, вскочил Катилина – зашипел, зафыркал. Зверь бы зарычал, да ягуары лишены этого таланта.
– Ты что? – изумился Тумидус. – Ты считал, что ты больше не помпилианец? А как же служба?
Кретин, напомнил он себе. При чем здесь служба?!
– Считал, дядя. Ты даже представить не можешь, как я это считал! Ты сдохнешь, если представишь. Я еле сдерживался, чтобы не брать в рабство первых встречных. Это доказывало мой расовый статус. Я нахватал рабов столько, что еле удерживал эту орду на поводках. Так едят, не в силах остановиться. Набирают вес, сидят сиднем, жирные бегемоты, пыхтят, но жуют, жуют…
Марк говорил медленно, с преувеличенно четкой артикуляцией, следя за построением фраз. Так говорят люди, контролирующие каждый свой шаг. Так они говорят, когда напиваются до зеленых чертей.
– Как только я видел кого-то, не принадлежащего к нашей расе, мне хотелось взять его в рабы. Это психоз, господин консуляр-трибун, острый психоз. Я мучился, боялся срывов, заработал бессонницу. Я старался не встречаться ни с кем, кроме наших. Представляешь, я подумывал о самоубийстве! Если бы не дочь…
Если бы не дочь, отметил Тумидус. Другой бы вспомнил про жену.
– И вот, – Марк помахал стаканом, расплескивая пиво, – я помпилианец! Это точно, как в аптеке. Я помпилианец, мой статус подтвержден раз и навсегда. Я помпилианец, – это слово молодой офицер произносил по складам, наслаждаясь каждым звуком, – и я больше никого не могу заклеймить. Не надо сдерживаться. Не надо мучиться. Можно расслабиться. Можно спокойно видеть вудуна, брамайна, варвара, гражданина Тилона, Хиззаца, Борго…