Еще недавно зал почти пустовал, и вот уже половина столиков оказались заняты. Загремела думц-пум и в центре, на импровизированном танцполе, начали отплясывать уже получившие свои напитки посетители.
Две лемы в белом, неподалеку от нас, извивались, усиленно виляя бедрами. Их коротенькие пышные юбки поднимались, демонстрируя всем минимальные стринги. Узкие топики с головокружительным декольте, казалось, вот-вот выпустят округлые полушария грудей на волю. Длинный снежно-белый хвост одной из девушек смачно шлепал хозяйку по спине. Вторая то и дело откидывала назад темно-русую челку и поправляла пышное каре.
Четыре девушки явно человеческой расы пытались подражать лемам, но получалось у них не так грациозно, скорее забавно.
Чуть позже на танцполе появились и мужчины. Вначале два лохматых кота с каштановыми кудрями и ярко-голубыми глазами начали даже не танцевать – скорее перетекать из позы в позу. Затем несколько вполне себе симпатичных молодых людей зашагали в такт. И уже совсем скоро на площадке дергались, извивались, трясли телесами, все расы этого мира… Ах, нет! Оказывается не все! Теперь тут есть еще и ниссы…
Хейла невозмутимо наблюдала за окружающими и перешла к уроку внезапно, словно пыталась меня подловить.
– Вон того читай и говори, что он думает, – ткнула пальцем в лема, с розовым, будто нарисованным, румянцем и очень длинными, густыми ресницами.
Он выделялся в толпе сородичей также, как чистокровный жеребец в табуне помесей. И, первый из всех лемов, что я встречала, обладал не просто красивой – яркой, запоминающейся внешностью. Чуть более крепкая, чем у остальных мужчин-лемов фигура, чуть более мужественное лицо и взгляд – прямой, пронзительный, фиалковый… Все в нем было лучше, чем у остальных сородичей. А еще от него неуловимо веяло врожденным изяществом, благородством.
Я подключилась к необычному посетителю и тут же запуталась в образах.
Перед мысленным взором поплыли странные перевернутые башни, похожие на отражение рыцарского замка в воде. Замелькали кусочки мозаики – чьи-то пальцы – тонкие, длинные, белые, громадный янтарно-оранжевый зрачок, нереального цвета и красоты. Длинные, изогнутые, неестественных пропорций тени, вдруг выплыли словно из-под земли. Начали мельтешить, плясать, меняться местами и… пропали.
Следом появился шар – огромный, и будто бы поврежденный в нескольких местах. Извилистая паутинка трещин сочилась чем-то ярко-алым, но не кровью. Густая, вязкая жидкость напоминала смолу.
Внезапно я очутилась посреди белого безмолвия, похожего на девственный лист бумаги. Откуда-то снизу полетели вверх то ли перья, то ли снежинки. Закружили вихрями, и вдруг слиплись в однородную массу, превратились в длинные, прозрачные столбы. Внутри каждого словно распускался маленький красный цветок.