В средствах массовой информации на удивление мало писали о «высокопоставленном чиновнике правительственной канцелярии, задержанном по подозрению в убийстве собственной жены». Ничего о цунами, никаких подробностей, ничего о мотивах или чем-то подобном. Лишь упоминание о том, что он попытался спрятать ее тело на острове озера Меларен.
«Что случилось с Бекстрёмом? — подумала Утка Карлссон. — Неужели он потерял контакт со своим любимым репортером, ведь такую возможность подработать он никогда не упускал?»
Ничего не случилось с Бекстрёмом в этот раз, однако он столкнулся с неожиданной проблемой, пусть сначала все выглядело столь же многообещающе, как обычно, когда он позвонил и рассказал своему любимому репортеру, что у них интересные факты на подходе.
Они встретились поужинать в обычном месте, но, в отличие от всех предыдущих случаев, его знакомый выглядел странным образом незаинтересованным. Начал болтать о том, что у него имелись другие источники, явно не разделявшие мнение Бекстрёма, и что ему требовались более серьезные аргументы, прежде чем он сделает бекстрёмовку из этой истории.
— Какую еще бекстрёмовку? — спросил Бекстрём.
— Это наш внутренний термин, — объяснил репортер.
— Ага, и в чем, черт возьми, дело? — спросил Бекстрём с кислой миной. — Если вам не нравится то, что вы получаете, найдутся другие, кому это более интересно.
* * *
Придя домой, он сразу же позвонил другому своему любимому репортеру, работавшему во второй по величине вечерней газете и потому не обладавшему столь большими средствами, как первый, но обычно бравшему все, что предлагалось. Однако сейчас тот отказал ему и даже общался с ним крайне невежливо. Как он и его коллеги поняли, согласно собственным надежным источникам, их конкуренты уже оседлали ту же самую историю, но предпочли подождать с ней. И, зная биографию человека, которого она касалась в первую очередь, в ней, кроме того, явно имелся некий политический аспект.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Бекстрём.
— Речь ведь идет о высокопоставленном шведском дипломате, которого собирались назначить нашим послом в Литве. Если он действительно убил свою жену, русские повеселились бы от души. Мы считаем данную тему неинтересной для себя.
— Я об этом понятия не имел, — признался Бекстрём.
— Странно слышать, — съязвил репортер. — А разве русские знакомые не рассказали тебе ничего?
— Какие русские знакомые? — спросил Бекстрём. — У меня нет никаких русских знакомых.