Правда, на этот раз их собственный финик Тойвонен, шеф всего бедствия, окружавшего Бекстрёма, на всякий случай навязал им двух молодых инвалидов из отдела правопорядка, в настоящее время вместо их обычной деятельности на улицах занимавшихся всякой мелочовкой внутри здания из-за полученных на службе травм. Женщину двадцати пяти лет, блондинку с коротко подстриженными волосами, хорошо тренированную, без признаков обычных женских форм, добравшуюся до своего стула на одной ноге с помощью двух костылей. И ее коллегу мужского пола. Он был такого же возраста, как она, и напоминал участника реалити-шоу «Отель Парадиз» и, конечно, сильно хромал, но обошелся лишь одним костылем.
«Лучше не придумаешь», — подумал Бекстрём и кивнул Фернандесу.
— Начинай, пожалуйста! Мы же собираемся сидеть здесь весь день.
— Мне кажется, присоединившиеся к нам коллеги могли бы представиться, прежде чем Чико начнет, — возразила Анника Карлссон, кивнув блондинке с костылями.
«Ну конечно, разве ты можешь не встрять». — Бекстрём с трудом сдержал тяжелый вздох.
— Меня зовут Кристин Олссон. Олссон, с двумя «с», — сообщила блондинка и улыбнулась Бекстрёму. — Мое обычное рабочее место в патрульных машинах.
«Олссон с двумя „с“. Вот так новость, словно от этого все должны визжать от восторга».
— Если вас интересует, как это случилось, — продолжила она и подняла один из своих костылей, — повредила ногу на футбольном матче против коллег из Сёдерорта в понедельник. Правда, разгромили их со счетом пять — два, так что с этим все нормально. И я вполне могу сидеть за компьютером.
«Ну, просто сидеть у тебя вряд ли получится, — решил Бекстрём. — Для тебя уж точно хватит работы».
— А с тобой что произошло? — спросил он у ее коллеги мужского пола. — Играл во флорбол или во что-то другое?
— Нет, — ответил тот, — утихомиривал хулигана. Случайно вывихнул ногу. Шефу едва ли это будет интересно.
— Он сейчас сидит в кутузке? — спросил Бекстрём.
— Скорее лежит, в тюремной больнице, — уточнил его собеседник.
— Блестяще, — сказал Бекстрём. — И как тебя зовут?
«Рано или поздно, — подумал он, — должен ведь был появиться кто-то, на кого можно надеяться».
— Адам. Адам Олешкевич.
— Не самая простая фамилия, — констатировал Бекстрём и покачал головой.
— Что шеф имеет в виду? — спросил Олешкевич с озорной улыбкой.
— С кучей согласных звуков.
— С пятью, — уточнил Олешкевич.
— Да, не самая простая. Пусть в ней на одну согласную меньше, чем в фамилии Бекстрём, — добавил он и улыбнулся еще шире.
«Надежда растаяла как дым, — огорчился Бекстрём. — Мы получили комика себе на шею».