Трефовый снова напрягся.
— Знаешь, я могу не просить и не договариваться. А сделать то, что сделала с кочергой, сначала с одним твоим пальцем… большим пальцем левой руки, к примеру. И тогда крап прощупать станет очень сложно. Потом…
— Стоп! Все. Я понял…
— Очень приятно иметь дело с понятливыми людьми.
— Три сотни золотом. И задолжал мне одну услугу.
— Прекрасно. Бери листочек и ручку и пиши все как было! Люблю читать мемуары перед сном.
Трефовый Валет какое-то время еще поколебался, но решив, видимо, что лучше со мной не заедаться, чиркнул спичкой и поджег толстую свечу на столе.
Все же огонь есть огонь. Вот все вокруг стало сразу таким приятным и теплым. Даже Валет показался симпатичным.
Нет. Он конечно и был ничего. Правильные черты лица, чуть раскосые карие глаза, ровный нос и каштановые волосы, завязанные в узел на затылке. Симпатичненько. Но шулеры в основной своей массе должны быть ничего. Рожа располагающая должна быть. Иначе кто ж с тобой играть сядет?
Терек достал тем временем бумагу и сосредоточенно начал скрести по ней заточенным пером. Архаизм какой.
Ладно.
— Зачем тебе это? — спросил он, продолжая писательствовать.
— Сказала, кажется.
— Я не о том. Что тебе с того будет?
Вот как объяснить вору, что в мире можно делать что-то просто так? А никак!
— Тебе такое и не снилось. Пиши скорей, у меня дел по горло.
— Вот… — протянул он мне лист, исписанный идеальным почерком и еще несколько — договор между Лорасом и Сивэ. — Слушай, а ты не думала подзаработать чуток? Есть одно дельце, если выгорит… — одарили меня ослепительной улыбочкой.
Наверное, от такой у барышень ноги подгибаются. Но…
— То ты будешь в золотой ночной горшок ходить, а если нет, то с пеньковой вдовой породнишься. Нет, спасибо! Хотя… Я тебе обязательно скажу, если вдруг захочу золотой горшок, — ответила я, выдернув из его руки листики. — Привет мамаше Олдри. Ты кажется, на ее территории промышляешь?
Трефовый Валет кивнул:
— И все же если вдруг, то я всегда буду рад сотрудничеству.
Вот кто бы сомневался.
Некроманты вообще народ такой, что им или все очень рады, или делают вид, чтобы вдруг не обиделись и не задержались подольше.
Впрочем, я была довольна собой и могла спокойно идти радовать Милку, что она уже никому ничего не должна. Но у самой двери…
Я развернулась, пошевелила пальцами, подзывая свое умертвие.
То откликнулось неожиданно быстро и выбежало из-под кровати, таща в зубах клок кошачьей шерсти и шустро взобралось мне на плечо. Трефовый с чего-то побледнел, заметив зеленый свет в глазах моей мишки, но говорить ничего не стал, а только молча кивнул на прощание.