Но ради совсем другого Тома Нэтсуорти и его любви она в свое время была готова приносить в жертву целые города. Тот Том – храбрый, красивый, страстный юноша, – наверное, простил бы ее. А этот, постарше, скромный анкориджский историк, стоит и смятенно смотрит, глупо разинув рот, а рядом распустила сопли его придурочная дочка; и ему никогда не понять ее поступка. И девчонке тоже не понять. Эти двое не такие, как Эстер. И дура она была, когда решила, что сможет жить в их мире.
– Все эти годы… – начала она, швыряя в сторону нож и наблюдая, как тот сверкнул, вращаясь, и воткнулся в газон Пеннирояла. – Все эти годы в Винляндии… Все эти годы с вами обоими… были сплошной скукой!
Ее била дрожь, и вспомнилась ночь, когда привели в действие МЕДУЗУ, а она впервые осмелилась поцеловать Тома. Тогда, в начале всего, ее тоже безудержно трясло, как и теперь, когда все закончилось. Она повернулась и быстро зашагала прочь от него через разгромленный парк. Впереди сквозь дым неясно проступало что-то невысокое и квадратное, похожее на какое-то строение, но потом Эстер догадалась, что это какой-то дурацкий лабиринт. Что ж, годится! И она направилась прямо к входу.
– Эстер! – позвал сзади Том.
– Проваливай! – Она мельком обернулась.
Том бежал за ней, причудливый силуэт на фоне горящего Шатра, вместе с поспешающими следом Рен и ее африканским другом.
– Проваливай! – снова крикнула Эстер, повернулась на ходу и сделала пару шагов спиной вперед, показывая на «Дженни Ганивер». – Забирай Рен, и валите отсюда, пока Пеннироял снова не угнал чертово корыто у вас из-под носа!
Но Том не унимался:
– Эстер!
– Я не полечу, Том! – Она плакала. Мимо проносились клубы дыма вместе с горящими обрывками оболочки аэростата, а черные полы пальто Эстер вздымались на горячем ветру, делая ее похожей на жуткого ангела. – Возвращайтесь в Винляндию! Будьте счастливы! Только без меня. Я остаюсь здесь!
– Эстер, не глупи! Эта штука сейчас развалится на части!
– Нет, просто упадет, – возразила Эстер. – Я выживу. Там, внизу, суровые города пустыни, самоходы-стервятники. Их жизнь как раз для меня!
Он почти догнал ее. Эстер видела его лицо, блестящее от слез в свете пожаров. Ей очень хотелось подойти к нему, поцеловать и обнять, но в то же время она знала, что больше никогда не сможет прикоснуться к нему, так как их навсегда разделило зло, совершенное ею.
– Я люблю тебя! – крикнула Эстер, повернулась и исчезла в темноте лабиринта.
Почва под ней то вздымалась, то уходила из-под ног; из груди непроизвольно вырывались не то всхлипы, не то смех. Позади, глуше и глуше, слышался голос Тома, выкрикивающий ее имя. Над головой аэростаты Облака-9 вспыхивали один за другим, наполняя лабиринт причудливыми, мечущимися тенями. Эстер споткнулась, потеряла равновесие и оцарапала лицо о колючие ветки самшитовых кустов. Только теперь до нее стало доходить, что здесь не самое безопасное место и ей понадобится более надежное укрытие в момент падения. Но тут она добралась до центра лабиринта и почти сразу разглядела, что там кто-то сидел, словно дожидаясь ее.