– Погоди-ка, погоди-ка, – Соколов поерзал на стуле. – Это что же за пиар-контора такая, где сотрудники приходят в офисы к людям и начинают их, как ты выражаешься, хлопать?
Ганин придвинулся поближе, оглянулся по сторонам и прошептал:
– Госнаркоконтроль. Особый отдел.
Он сделал паузу и добавил:
– Наш лучший пиар – показатели раскрываемости. Наши специалисты по пиару работают над этим двадцать четыре часа в сутки, – Ганин выставил вверх большой палец и широко улыбнулся. Ему хотелось, чтобы получилось как в рекламе.
Тем временем в баре раздался отчетливый шум турбин. Это начал падать невидимый самолет, который, как казалось Соколову, несет его по жизни. Пилоты бросили штурвалы и устремились в салон с воплями. Пассажиры еще молчали, но не было сомнений: в следующий момент завопят и они. Вот-вот у самолета оторвутся крылья.
– Наша сегодняшняя встреча, – ускорял падение Ганин, – была не случайной. Ты думаешь, это ты встретил меня на Тверской? Нет. Это я встретил тебя. А точнее, даже не встретил, а намеренно выследил, если хочешь – подкараулил, чтобы привести в этот бар и по-дружески – ты же помнишь нашу дружбу, Миша? – предупредить. Хорошие деньки закончились. Теперь суши сухари.
Бах! Корпус самолета переломился пополам. Из образовавшейся дыры в небо полетели самонадеянность, подлая душонка, комплексы бога и комплекты безразмерных красных трусов – все то, из чего Соколов был слеплен. Небо всасывало хлам равнодушным гигантским пылесосом.
Соколов поднес к губам пустую рюмку. Его глаза остекленели.
– Что же теперь делать? – произнес он.
– Денег займи, – посоветовал Ганин. – В камере любят, когда с деньгами.
– Ты ведь разыгрываешь меня. Разыграл, а сам сидишь и про себя хохочешь…
– Нет, Миша. К сожалению, все сказанное – правда. Извини.
– Но как же так? Как же ты так с другом? Мы же друзья, ты сам сказал, – Соколов заморгал, дохнул в Ганина перегаром и вдруг запричитал неожиданно высоким визгливым голосом. – Не губи, Андрей! Я денег тебе дам, хочешь? У меня на карточке есть, много, я принесу, только не губи, Андрюшенька, брат…
Соколов стал подниматься, видимо, действительно собрался идти за деньгами, но Ганин осадил его:
– Сядь. И сиди на месте. Не надо мне твоих денег. Как друг я тебе вот что скажу, Соколов…
При звуке собственной фамилии, Соколов вздрогнул.
– Единственное, чем ты можешь себе помочь, это помчаться в свой офис, найти там всю незаконщину, что у вас есть, и смыть ее в унитаз. Когда именно вас придут принимать, я не знаю. Может быть, завтра, может, через пару дней, а может, и через час. Депутату своему позвони: скажи, чтобы сделал то же самое – избавился от дряни немедленно. Туалет в офисе после вымой. В прошлом месяце наши спецы проводили у вас проверку предварительную неофициально – нашли следы порошка в вашем клозете: на полу, на крышке унитаза, на сливном бачке. Ничего этого, когда к вам придут, быть не должно. Понял?