В трех метрах от него стоял волк. Худой и усталый, волк смотрел на Ганина исподлобья. Одна щека у зверя была рваная. Сквозь нее, словно в хирургическом разрезе, желтели клыки.
От неожиданности Ганин шагнул назад, зацепился ногой за ветку и рухнул в траву. Ноутбук вылетел из рук. В висках забухало. Ганин зашарил по земле ладонью, ища что-нибудь, что могло бы оборонить его от зверя. Рука закопалась в пыль и ничего не нашла.
Волк пошел на него. Без спешки, припадая на одну из передних лап. Она, вероятно, была когда-то сломана и теперь казалась короче остальных. Зверь, без сомнения, выглядел опасно, но одновременно – и от этого появлялась какая-то нелепость – был потрепанным и неказистым. «Угораздит еще погибнуть от такого ошметка, – пронеслась мысль. – Будто нету в лесу нормальных волков».
Деваться было некуда, палка или другое оружие не находились. Ожидая неизбежного, Ганин зажмурился. «Варя, родная моя девочка», – подумал он. В лицо пахнуло смрадом и мускусом старой шерсти – вероятно, смерть подошла уже совсем близко. Потом на носу Ганина сомкнулись клыки.
– Ай, чтоб тебя! – заорал Ганин и замахал руками. Он открыл глаза и сразу увидел красное на носу – две аккуратные дырочки на самом кончике, будто нос проштамповали дыроколом. Ранки наполнялись кровью, но на смертельные, даже с большой натяжкой, они не тянули.
Ганин смахнул кровь с носа и огляделся.
Зверь исчез.
– Ну? – он вскочил на ноги и позвал. – Где ты, зверюга?
Он был уверен, что зверь наблюдает. Куснул за нос и теперь ухмыляется в кустах. Оттягивает момент прыжка, смакует страх жертвы. Ганин так и подумал про себя – «жертва» и аж побелел от злости. Кем-кем, а жертвой в этом мире он больше быть не желал. Хватит, 33 года побыл. Достаточно.
– Знаешь, че? – заорал он. – А силенок-то у тебя хватит? Старый, облезлый черт!
От собственного голоса и оскорблений становилось спокойнее.
– Ну! Иди! Съешь – не подавись!
Лес смотрел на Ганина угрюмо и, казалось, укорял. Все в нем безмолвствовало, и крики беснующегося человека раскалывали это безмолвие на части: заставляли замерший лес шевелиться, подставлять себя под немилостивые солнечные лучи.
– Волчицы-то, небось, уже не дают! А? – надрывался Ганин. – Чего молчишь?
В верхушках деревьев чирикнула неведомая птичка.
Волк не показывался.
– Прокусить с первого раза не смог! Зубов не хватило?!
В кустах шевельнулось. Ганин подскочил. В следующий момент он уже стоял в боевой стойке. Кулаки сжаты, голова лбом вперед. Жаль, не успел найти полено.
Кусты раздвинулись, и навстречу ему вышел Виктор Сергеевич.