Беспечность победителей равна их великодушию. Они «спят средь дубрав и славных пленников ласкают», а в наше время ведут легкие разговоры в кабинете с завотделением. Вы собирались уже упомянуть о встрече с больным на улице, но развеселились от какой-то шутки Альберта и почувствовали к нему былое расположение. Клещиков исчез из памяти. Забыв об обидах, о намеченном домашнем чаепитии, хотелось немного обласкать Альберта и даже поднять с ним вечером «заздравный кубок» где-нибудь в «Арагви» или «Звездном небе».
Приезд киногруппы — двух молодых людей и одной девушки (очевидно, режиссера, оператора и ассистента) напомнили вам, что вы в больнице и что за пределами этой комнаты не останавливаются хлопоты делового трезвого дня. Вот когда отсутствие больного отозвалось в вас таким нервным взрывом, что вы, дернув за руку Альберта Семеновича, выскочили из кабинета.
Навстречу вам поднялась со стула дежурная медсестра, протягивая заведующему телефонную трубку:
— Звонят из автомата: на улице лежит, стонет человек, говорит, что он из нашей больницы…
Когда Клещикова принесли на носилках, он сказал Альберту Семеновичу:
— Я просто гулял, мне врач разрешила, — и тут же впал в беспамятство.
Уже было известно, что больной выстоял очередь в бар и выпил две кружки пива.
Весь вечер и всю ночь вы, Ольга Николаевна, просидели у его постели, а на следующее утро уехали на улицу Машкова и первую половину дня проработали там с больными. Затем снова побывали у Клещикова.
Придя в себя, сообщив всем, что ему лучше и что он обязательно выживет, Клещиков стал что-то писать в свою тетрадку, замирая, когда рука падала от поясничных колик. Вам он сказал: возле него не сидеть, ему не мешать. Взглянул он на вас враждебно, как ярый спорщик на единственного человека, которого однажды не переспорил. «Ваша взяла! Но и теперь я еще всех удивлю!» — говорил его взгляд.
Вы не помнили, когда добрались домой. Упав на постель, не раздеваясь, проспали, как сказала потом Татьяна Федоровна, больше четырнадцати часов.
Мать уехала на Бауманскую, не разбудив вас. На столе оставила записку: «Звонили с улицы Забелина. Там уже узнавать нечего…»
Через какое-то время вам в руки попало последнее сочинение больного. Он писал его, пока не потерял сознание:
«Президенту Академии наук СССР
академику М. В. Келдышу от
гр-на Клещикова А. А.
Заявление-просьба
Прошу Вас рассмотреть мою просьбу следующего характера.
Хотел бы быть погруженным в состояние анабиоза (в случае моего полного доверия к морозильной камере и основному методу, гарантирующему мое оживление в перспективе).