Впереди, ярдах в пятидесяти от дороги, показался белый дом, белый и чистый. Возле дома было разбито множество газонов и стояли два громадных эвкалипта. Ивен решил, что это, наверно, и есть дом Уоррена и Мэй Уолз. Имя на ящике он не разобрал, так как буквы стерлись, но все же подъехал, и тогда на просторном дворе он увидел трех девочек, очень старое оливковое дерево и женщину в очках, сидящую с книгой в плетеном кресле.
— Видишь, Рэд? — сказала Ева. — Папа знает все.
— Ты знал, где это, папа? — сказал Рад.
— Ну вот, мы и приехали, — сказал мужчина. — Вон Фэй, Фанни и Флора.
Он остановил машину. Рэд и Ева соскочили на землю и кинулись к девочкам, бежавшим им навстречу.
Женщина встала, заложив книгу на прерванной странице, и улыбнулась.
Ивен поздоровался с ней и сказал:
— Надеюсь, они не причинят вам слишком много хлопот. А когда придет время возвращаться, вы позвоните — и я заеду за ними.
— Вы хотите, чтоб они остались дотемна? — спросила женщина.
— До тех пор, пока девочкам не надоест с ними, — сказал он.
— Хорошо, — сказала женщина.
Дети, собравшись под оливой, уже договаривались насчет первой игры. Ивен сел в машину и поехал обратно.
* * *
После того, как она вымыла лицо, рвота подступила снова, а вместе с рвотой на нее нашла такая лютая ненависть к собственной беде, какой она никогда прежде не испытывала. И в то же время ее страшило то, что необходимо было сделать, то, что она теперь сама хотела сделать.
В тот день, когда у нее появились первые подозрения, она приготовила себе горячую ванну и просидела в ней около часа, теряя голову от тревоги и надежды, — но ничего не случилось. Потом она пошла в сарай, открыла старый бидон с краской, нагнулась лицом к нему и до одури вдыхала сильный запах краски, — но и тут ничего не случилось. Тогда она отправилась к врачу в Сан-Матео, назвавшись ему как м-с Морган. Два дня спустя он позвонил и попросил ее зайти еще раз. Но к этому времени она уже убедилась; телефонный звонок врача только подтвердил то, что она уже знала.
— Я не хочу, я боюсь, — сказала она врачу. — Мы не можем позволить себе это. Дайте мне, пожалуйста, какие-нибудь пилюли.
Врач рассмеялся и сказал:
— М-с Морган, самочувствие у вас вполне нормальное и бояться зам нечего.
— Нет. Я не совсем здорова, я не могу иметь ребенка, — сказала она. — Я ужасно боюсь. Пожалуйста, дайте мне что-нибудь.
— Подумайте хорошенько, — сказал врач. — Обсудите это с м-ром Морганом. Приходите ко мне с ним, и мы вместе разберемся во всем и решим, как быть. Я уверен, что смогу уговорить вас обоих не предпринимать ничего. А то, знаете, от таких вещей бывают иногда последствия потяжелее, чем сами роды.