Такого же типа вопрос не раз ставили философы и биологи, неудовлетворенные традиционным объяснением механизма эволюции. Со времени публикации дарвиновской теории подобный вопрос появлялся в трудах философа XIX века Герберта Спенсера, писателя Самюэля Батлера, писателя и философа Артура Кестлера, зоолога Фредерика Вуда Джоунза (Jones).
Неодарвинисты всегда отбрасывали этот вопрос как неуместный: раз доктрина Вейсмана закрывает дорогу наследованию приобретенных признаков — значит, вопросы такого рода неправомерны. Замкнутый круг рассуждений, подобных этому, очень часто встречается в современной научной литературе; даже крупные биологи, например, С. Дж. Гулд (Gould), делают категорические заявления:
«Природа... работает по дарвиновским, а не по ламарков-ским принципам. Приобретенные признаки не наследуются, и желанные улучшения происходят путем неумолимого отбора с исключением огромного большинства из репродуктивного потока».
Гулд даже не упоминает дарвиновскую теорию пангенезиса. Проблема, таким образом, вынесена за скобки, а все возражения рассматриваются как «бессвязная демагогия сумасшедшего» (читай «ламаркиста» с приставкой нео- или без нее). Однако будем справедливы к Гулду, он очень четко показывает, где ламарковские законы наследственности могут действовать:
«Но с другой стороны, основной механизм культурных изменений ламарковский. Любое знание, приобретенное в одном поколении, может прямо передаваться следующему с помощью того, что мы называем наиболее благородным словом — образование. ...Этот отчетливо ламаркистский характер культурной наследственности придает нашей технологической истории направленный и накопительный характер, чего не может дать дарвиновская эволюция».
В начале 1950-х гг. Вуд Джоунс в книге «Trends of Life» (Направление жизни) уже высказывал удивление, как долго может сохраняться это трагическое непонимание. Артур Кестлер в своей последней книге «Janus: a Summing up» (Двуликий Янус: Итоги), опубликованной в 1978 г., определил свойственные неодарвинистским взглядам противоречия и сделал вывод, что для ламаркистских представлений в биологии дверь должна быть слегка приоткрыта. Почему нельзя принять, что барьер Вейсмана мог быть селективно проницаем для соматической генетической информации за эволюционное время? Когда молекулярные биологи завершат секвенирование ДНК генома человека и других видов, противникам Ламарка вряд ли удастся игнорировать парадоксальное появление в зародышевой линии такой структуры генов, которая существует только в соме. Новые данные о последовательностях ДНК потребуют новых, непредвзятых интерпретаций. Мы уверены, что ламаркистские взгляды придется включить в научные интерпретации в биологии. В истории науки хорошо известны факты, когда ранее отброшенные идеи подтверждались.