Прихватив напитки, Райан с Челли спустились по узкой лестнице в Пещеру.
– У тебя под повязкой жуткий ожог? – Райан начал разбирать нервную болтовню Челли, лишь когда за ними закрылась дверь. – Нет, не показывай, ненавижу всякие раны, у меня от них в животе все переворачивается…
Подвал достался Челли в безраздельное владение, поскольку сестрам не нравились ни окна, куда почти не проникал свет, ни надоедливое тиканье лампы, ни желтые разводы непобедимой сырости на стенах. Челли обожала свой обширный прохладный каземат с такой страстью, что сестры, узнай они о том, лопнули бы от зависти.
Подвал идеально подходил для тайных сборищ. Райан любил смотреть в окно на ноги прохожих, не подозревающих, что за ними наблюдают снизу.
– …сложно, потому что от нее всегда такое чувство, но знаешь, как бывает, когда за тобой следят, это вот ощущение, будто за ворот сыпанули сухих листьев…
Райан вообще не понимал, о чем говорит Челли. К счастью, девочка не требовала от слушателей внимания. Достаточно привыкнуть к трескотне, и можно воспринимать ее как ненавязчивый фон для размышлений.
Когда Джоша не было рядом, Райан с Челли чувствовали обоюдную неловкость и в то же время спокойствие, ведь Джош был как петарда: никогда не знаешь, когда рванет. Без него они общались свободнее, причем часто их мнения совпадали. Чтобы заполнить пустоту на месте Джоша, оба старались ярче себя проявить, но пугались собственной смелости. Тогда они спрашивали друг друга, что сказал бы по этому поводу Джош, радостно переключались на разговор о нем, и отсутствующий товарищ занимал свое законное место.
Райан ждал, что скоро прозвучит имя Джоша, но сначала он хотел выяснить, что думает сама Челли, а не что, по ее мнению, думает Джош.
– Поначалу я решила, что это радио, а оказалось, что это я, вообще не помню, о чем говорила.
Челли скорчила рожу, и Райан воспользовался паузой, чтобы влезть в монолог.
– Челли, послушай, хочу рассказать, почему я упал в ванной.
Челли, забыв о собственной истории, превратилась в слух.
– Мама с папой думают, что я без очков ничего не видел, а пол был скользким из-за пара, но все было по-другому. Челли… Я отпрыгнул от зеркала, потому что увидел там кое-что. Я как раз надевал линзы. Допустим, я действительно был без очков, и там действительно был пар, но я все равно видел свое лицо в зеркале. Только это было не оно.
– Что не оно?
– Не мое лицо.
Повисшую тишину нарушало лишь тиканье лампы. Челли ловила воздух ртом.
– Оно вроде бы было моим, – продолжал Райан, ощущая, как голос дает петуха. – Мои волосы, мои веки, но ведь невозможно увидеть в зеркале собственные веки? У меня-то глаза были открыты. А потом отражение тоже открыло глаза, и оттуда полилась вода. Не слезы, а настоящий поток, причем цветом совсем не похожий на слезы. У слез вообще не бывает цвета.