— Даша! Дашка! — окликнул он, подбегая. И похолодел. А ну, как обознался? Во конфуз!
Девушка вздрогнула, приостановилась, обернулась. И просияла. Её улыбка была полной, радостной, счастливой. От неё смешно морщился нос и чуть приоткрывались дёсны над зубами.
— Антон? — ошарашено моргая, вопросительно протянула она.
— Даша… Дашенька… — пробормотал Антон, неудержимо улыбаясь в ответ.
И с этих пор они встречались каждый вечер. Антон уже знал всё о её жизни. Даша, оказывается, тоже работала. Учила грамоте малышей в рабочей слободке, в Тверицах, что сразу за Волгой. Мать, Нина Петровна, работала в детской больнице фельдшером, но в последнее время стала сдавать здоровьем, взяла отпуск и жила теперь в деревне под Рыбинском. Даша по-прежнему жила нелегко, но, по крайней мере, не голодала. И — главное! — в ней не осталось и тени от той придавленной, заморённой, потемневшей от невзгод девочки. Это была теперь взрослая, полная неброского достоинства девушка, уже вошедшая в отпущенные природой манящие, будоражащие формы. Особенно волновала коса. Толстая, в два Антоновых пальца, тугая, цвета зрелой пшеницы и длинная, до пояса. Антон упросил-таки Дашу не закалывать её, не прятать под платком, а носить свободно. Девушка упрямилась сначала — не привыкла, — но уступила. И чувствовалось, что ей очень нравится его внимание.
Так прошло полмесяца. И вот вчера Антон, по обыкновению, поджидал Дашу у перевоза. Но она появилась совсем с другой стороны — из города. Обеспокоенный Антон участливо заглянул ей в лицо — и едва не отшатнулся. На него смотрела та, прежняя Даша, которую он помнил год назад. Лицо заострилось. Под глазами — усталые бессонные круги. А ещё — испуг. Никак нельзя было поймать её взгляда. Она то и дело опасливо озиралась.
— Дашка, что случилось? — встряхнул её за плечи Антон.
— Антон… — еле слышно проговорила она. — Я… Я завтра уезжаю. Мне очень надо. Срочно.
— Да что ты? Зачем? Куда? — не понимал Антон.
— В Рыбинск. Завтра пароходом… — затухающе прозвенел её голос.
— Да что там? С матерью что-то? — почти кричал Антон ей в лицо.
— Да… Болеет. Написала. Зовёт… — и девушка махнула рукой в сторону Волги. — Ты не беспокойся. Всё будет хорошо. Я скоро. Мы увидимся. И, Антон, не провожай меня. Я сама. Прошу тебя, не надо. Ради меня…
— Господи, Дашка… Ну хорошо, не буду. А завтра-то? Завтра можно проводить? На пароход? — бормотал совсем сбитый с толку Антон.
— Не надо. Впрочем…если хочешь. Он в половине одиннадцатого отходит. Всё, не могу больше. Прощай.
И, коротко поцеловав его в щёку, девушка поспешно исчезла в сумерках. А Антон так и остался стоять, озадаченно скребя в затылке.