Жанна задумалась. Если она откажется, ей придется вернуться вместе с Кириллом в Ленинград. А вернуться – значит встретиться с Волком. Что, может быть, означает смерть. Нет, сейчас в Ленинград она не поедет.
– Я согласна, – сказала она мужу, и ей почудилось, что в глазах его промелькнула легкая досада.
Теперь они поселились в Плейнсборо, на Хэмпшир-драйв. Белый четырехэтажный дом делили четыре семьи. Жанна с мужем занимали комнаты на третьем и четвертом этажах. Квартира на двух уровнях привела в восторг Кирилла. Он гонял по лестницам сверху вниз и снизу вверх и никак не мог остановиться. Жанна к тому времени, подписав множество бумаг, означавших ее добровольное желание остаться в чужой стране, начала впадать в апатию, а математик пребывал в постоянном раздражении по этому поводу. Вернее – так: и по этому поводу тоже. Внизу под домом был теннисный корт, на котором он каждое утро приветствовал соседа, придумывая все новые и новые причины затворничества своей жены. Мэри, жена соседа, мечтала играть с женщиной. У Роберта была слишком тяжелая подача. Однако Жанна ни за что не соглашалась поучиться играть…
– Что ты ломаешься? – говорил математик. – Трудно тебе выйти с ракеткой на поляну под домом? Здесь люди этого не понимают! Это невежливо, в конце концов!
– Я не пойду!
– Да ты посмотри на себя! Толстеешь день ото дня. Побегала бы – глядишь, и сбросила бы лишние тонны…
– Я не пойду!
Каждое утро тоненькая Мэри в белом костюме с белой лентой на голове махала рукой Жанне в окно:
– Жанна! Летс гоу!
– Нет, – качала головой та. – Нет.
Она подходила к зеркалу и подолгу смотрела на себя. Если бы сейчас встретиться с Луизой, та бы ее не узнала. Талия начисто исчезла. Глаза погасли, даже волосы стали виться меньше и седели не по дням, а по часам. Муругий халат довершал картину полного распада былой красоты.
От Луизы приходили письма. В одном из них, особенно взволнованном и длинном, она в который раз благодарила Бога за то, что он послал ей Жанну.
«…Когда я познакомилась с братьями Сумароковыми, они оба мне понравились, каждый – по-своему. И, честно говоря, я не знала, кому же из них отдать предпочтение. В голове был туман. И ты, помнишь ли, сказала, что один из них – от солнечного света, и указала на младшего, а другой – от тьмы. Ты не поверишь, насколько точно сбылись твои предсказания. Недавно похоронили Алексея – брата Феликса. Он умер, оставив жену и маленькую дочку, она вот-вот должна пойти в школу. Узнав о его смерти, я долго плакала, но Николай Иванович сказал мне: „Он не стоит ваших слез“. Я потом пытала Феликса – что это значит. И он, не выдержав, поведал мне семейный секрет: оказывается, Алексей был горьким пьяницей. Представляешь? Мальчик из такой хорошей семьи – и вдруг… Какой ужас! Жанночка, моя родная, только теперь я поняла, что ты тогда для меня сделала! Если у тебя что-нибудь случится в жизни, если тебе вдруг понадобится моя помощь, – ты только напиши! Хотя Феликс вот рядом смеется, говорит, что при такой жизни, как у вас, это вы нам помочь можете, а не мы вам. Я за тебя страшно рада! Как Кирюша? Лада уже вымахала чуть ли не с меня ростом! (Шучу.) Если вдруг что – разыщи отца. Он очень редко, но бывает и в Нью-Йорке. Останавливается всегда в одном и том же отеле…»