Она явно не представляет, насколько напряженным, безмолвным и затянутым будет это представление – больше похожим на творчество Гарольда Пинтера[23], чем на «Приключения Присциллы, королевы пустыни»[24].
Я сверил данные пациента, указанные на его больничном браслете, зрительно удостоверился в отсутствии дыхательного рефлекса, реакции на физические и вербальные раздражители, отсутствии пульса в сонной артерии и реакции зрачков на свет. Засек время и две минуты слушал сердце через стетоскоп. После этого еще три минуты слушал легкие. Как бы это неуместно ни звучало, но пять минут кажутся убийственно долгим временем, когда ты стоишь без движения в лучах ослепительного света, прижав стетоскоп к груди явно мертвого человека, и все это под пристальным взглядом его жены. Вот почему мы всячески стараемся выпроводить их из комнаты, пока делаем свое дело.
Я понимаю, почему мы уделяем столько времени, чтобы убедиться, – в конце концов, это последнее, что отделяет человека от официального признания умершим[25]. Без пяти минут вдова то и дело спрашивала, в порядке ли я. – Не знаю, казалось ей, будто мне слишком тяжело на душе, чтобы продолжать, или же что я попросту забыл, что нужно делать дальше… – И каждый раз, когда она что-то говорила, я подскакивал на месте, как… В общем, как врач, который что-то услышал, внимательно прислушиваясь к грудной клетке трупа.
Взяв себя в руки, я подтвердил ей печальные известия и заполнил свидетельство о смерти. Это были определенно тягостные пять минут, однако если вдруг с медициной у меня не сложится, то мне достаточно будет купить банку серебрянки, чтобы зарабатывать «живой статуей» на Ковент-Гарден.
5 июля 2005 года, вторник
Пытался выведать, сколько пьет 70-летняя дама, чтобы сделать отметку в ее медкарте. Как выяснилось, она травит себя вином.
– И сколько же вина вы выпиваете в день?
– В хороший день – бутылки три.
– А в плохой?
– А в плохой мне больше одной не осилить.
7 июля 2005 года, четверг
В Лондоне бесчинствуют террористы – всем врачам приказано явиться в отделение неотложной помощи.
Мне же поручили отправиться в хирургию, чтобы выписать всех пациентов, чьей жизни или чьим конечностям ничего не угрожало – нужно было освободить места для ожидавшихся жертв взрывов. Я был как снегоуборочная машина, вооруженная стетоскопом, – выпроваживал всех, кто мог произнести слово «симулянт» по слогам, оставшись при этом в сознании и не начав кашлять кровью. Избавился от сотен впустую занимавших кровати засранцев.
13 июля 2005 года, среда
В больницу так никто из жертв терактов и не поступил, и так как я остался без пациентов, то целую неделю почти ничего не делал.