Наша церемония отплытия была несколько менее торжественной, чем в прошлые разы. Прежде всего, не было оркестра военно-морских сил. Его заменяли несколько аккордеонистов, которые играли и пели традиционные военно-морские песни. Несколько офицеров из штаба флотилии и около пятидесяти провожающих пришли попрощаться с нами и пожелать удачи. У многих из них на глазах поблескивали слезы, как и у некоторых членов экипажа нашей лодки.
Сколь различными по тону были эти проводы с предыдущими! Исчез дикий оптимизм и безмерный шовинизм. Их место заняла стальная решимость выполнить свой долг, чего бы это ни стоило. А ведь мы хорошо представляли себе, чего стоила битва за Атлантику. За три прошедших месяца не менее девяноста подводных лодок не вернулись на свои базы! Поскольку весь наш подводный флот состоял из нескольких сотен боевых субмарин, это были ошеломляющие потери. Но мы были профессионалами, частью гордой военно-морской традиции. Нашей родине грозила опасность, и у нас была работа, которую следовало сделать.
Последние швартовы были отданы, и мы начали свой поход. Мы со смешанным чувством горечи и радости попрощались с Лорьяном и нашими провожающими, а затем приступили к своим обязанностям. Медленно отойдя от пирса, мы увеличили скорость нашего хода до среднего и направились к выходу из бухты. Наш транзит сквозь гавань и к водам Бискайского залива был живой иллюстрацией всех опасностей, которые нам грозили. Словно иронично имитируя тактику конвоя противника, мы выходили в море в обществе четырех других подводных лодок: U-168, U-183, U-514 и U-433. Следуя в одной группе и объединяя наши зенитные возможности, считалось, что наши шансы быть потопленными вражескими бомбардировщиками значительно снижаются. На удивление крупные силы из семи минных тральщиков формировали наш эскорт, готовые в последнюю минуту проверить наш путь на наличие мины и предоставляя нам дополнительный зонтик против самолетов противника. Когда мы покидали причал, только шесть человек оставались в корпусе лодки, контролируя работу тех или иных механизмов. Весь остальной экипаж пребывал на коленях на верхней палубе на тот случай, если мы все-таки наткнемся на мину.
Завеса густой мороси приветствовала нас, когда мы покидали гавань. Лунный свет придавал серый, призрачный вид остальным кораблям, которые сопровождали нас до глубокой воды. Что же до самого моря, то вода отсутствием волн напоминала танцевальный пол. В целом эффект, когда мы покидали Лорьян, был совершенно неземной.
Около полуночи дизели наши стали чихать и кашлять так, что вскоре их пришлось остановить. Остальные корабли нашей маленькой флотилии сгрудились вокруг, прикрывая нас темнотой. Лишь один тральщик стоял вне этой небольшой группы, готовый прикрыть нас, лихорадочно работающих над дизелями, зенитным огнем в случае появления вражеских самолетов. Через полтора часа лихорадочной работы дизели снова проснулись к жизни. Мы все с облегчением вздохнули; остаться без движения при солнечном свете означало неизбежную смерть для всех нас.