– Ну, слышал я что-то такое, – не стал отказываться Борис.
– А открыл пенициллин Александр Флеминг. В день его смерти практически все страны мира приспустили государственные флаги, настолько велик вклад Флеминга в человечество. Но я не об этом.
– А о чем же тогда?
– О том, что сам он горячо настаивал, чтобы технологию производства пенициллина все получили бесплатно. И знаешь, что получилось?
– Что?
– То, что во время Второй Мировой мы покупали пенициллин у наших союзников за золото! Потому что они не пожелали поделиться секретом его изготовления. Люди миллионами гибли, спасая мир от коричневой чумы, а они за золото! Пока, наконец, отечественные ученые не сумели создать собственную технологию. Разве этого хотел Флеминг?!
Горячая речь Славы, Гудрона не задела нисколько.
– Ну а если ситуация опять повторится? – спокойно спросил он.
– Какая именно ситуация? И в чем она повторится?
– Суди сам. Ну уехал ты куда-нибудь туда, где твоей заднице комфортно, и вдруг открыл нечто такое, что сродни открытию Флеминга. Так вот, принадлежать оно будет не той стране, которая родила тебя, выкормила, выучила, а той, что купила твои мозги.
– А ученые здесь причем?! Я уже объяснил тебе все.
– Притом, что они пособники! «Родина там, где жопа в тепле!», – Гудрон намеренно грассировал букву «р» в слове «родина». – Лампочка для холодильника, – непонятно закончил он свою обвинительную речь.
Они ругались, а мне было хорошо. Не из-за их ругани, к слову, беззлобной. Из-за того, что находимся мы в безопасном местечке. Где спокойно отдохнем до утра, то и дело не просыпаясь на шорохи, каждый из которых может стать роковым. Перед этим, стараниями Гриши, вкусно и сытно поужинали. А их ругань, вернее, полемика, стала украшением ужина. Так сказать, вишенкой на торте. Когда и посмеешься, и поочередно примешь сторону каждого из них, и непременно узнаешь что-то новое. То, что я сейчас испытывал, называлось старинным русским словом «благодушие».
– Какая еще лампочка? – заинтересованно спросил Янис. – И причем здесь холодильник?
– Да был у нас однажды разговор, – тут же откликнулся Гудрон. – Про бесперспективность всех нынешних источников энергии. Даже ядерных. И тех, что уже созданы, и тех, что еще предстоит создать. Наподобие каких-нибудь там реактора холодного синтеза. Не говоря уже про такую муру, как всякие там ветряки и прочие солнечные панели.
– И что, всех их холодильники заменят? – гоготнул Янис.
– Нет, не заменят. Проф, может, сам все расскажешь?
– Ты этот разговор затеял, ты и объясняй.
– Ну, как знаешь. В общем, так. Этот почти предатель, – тут Гудрон указал на фыркнувшего после его слов Славу, – утверждает, что все взятые вместе компьютеры мира то ли уже сравнялись, то ли вот-вот сравняются по мощности одному-единственному человеческому мозгу.