Больше всего бартр походил на гиену. Такая же мощная шея и несуразно большая по отношению ко всему остальному телу голова. Разве что шкура не пятнистая, а однотонно бурая. И лапы как будто приделаны от обезьяны. Так и хотелось назвать их руками. Но каждый палец оканчивался длиннющим когтем, таких у приматов нет.
«Интересно, есть у него нечто вроде той железы, которую извлек из птера Гриша Воробей? Денег мы неплохо на этом заработали. Понятно, что после такого нападения железа обязательно упадет в цене, но хоть что-то», – размышлял я, глядя на труп с окровавленной мордой. Затем плюнул на него в прямом и переносном смысле. Копаться во внутренностях не хотелось. Особенно в связи с тем – понятия не имел, что именно и где следует искать.
* * *
Первым, что увидел, выбравшись на улицу, был Леха Воробей. Он и сейчас напоминал эту птицу. Наверное, даже больше, чем при жизни. Только птицу помятую, со слипшимися от крови перьями, которая побывала в пасти кошки. Мы должны были сегодня встретиться, и мне следовало его отблагодарить. Все-таки именно благодаря ему я и попал к Греку. Не знаю, что будет дальше, но пока меня устраивало все. И люди у него подобрались хорошие. Тот же Гриша, который весь вчерашний вечер внушал мне, что никому верить нельзя, и что каждый заботится только о собственный заднице, когда пришла опасность, сделал все, чтобы меня спасти. Между прочим, рискуя собственной жизнью.
Леху грузили в переполненную телами телегу с впряженной в нее лошадью. Низкорослой, мохноногой и гривастой, и с большой мордой. Чем-то похожей на якутскую породу. «Их-то сюда за что?! Или они местные?».
– Но! – тряхнул возчик вожжами, заставляю лошадь тронуться с места. Та всхрапнула, покосилась на меня грустным глазом, и пошла.
* * *
Почему-то мне казалось, первым, что будет после моего возвращения на базу Грека, станут вопросы: так ты живой?! Как удалось уцелеть?! Где прятался?!
И даже придумал на скорую руку легенду, в которой ни слова не упоминалось действительное местонахождение этой ночью. Но нет, встретили меня так, как будто мое спасение никого не обрадовало. Наоборот – на меня смотрели так, как будто я совершил нечто крайне предосудительное.
– Что пялитесь? – не выдержал я.
– Он еще спрашивает! Ты зачем это сделал?! – Гудрон глядел на меня с неожиданной злобой.
– Что именно?
Никакой вины за собой я не чувствовал. Не смог пробиться в «Шантан»? Так уж получилось. Что-то еще? Но что именно? Неужели вместо твари я попал в кого-то из людей? По крайней мере, не в своих точно – они все здесь. В том числе и Грек, с которым мы разминулись в коридоре.