Богдан — а это был Богдан Соловей — сгрузил дары на пол. Алый кабриолет грузно приземлился на четыре колеса, банки с икрой в магазинных пакетах брякнули о доски.
Юля ногой сдвинула забытый тазик к стене и посмотрела на гостя с опаской.
— Прошу прощения, я не расслышала, вы к Степану… по делу?
— По делу первостепенной важности! — заверил Богдан. — Ведь что может быть важнее Встречи? Сердце к сердцу, так сказать…
Юля прищурилась, и Богдан, верно предположив, что его могут попросить на выход, добавил:
— Я его отец.
Юля негромко и удивленно охнула. Степа за дверью беззвучно застонал.
Богдан оглядел комнату, покачался с носков на пятки, и качнулся так сильно, что вынужден был схватиться за печь.
— Не возражаете, я присяду?
Не дожидаясь ответа хозяйки, он плюхнулся в кресло. Юля пристроилась на стуле напротив, представилась гостю и узнала его имя в ответ. Богдан, поблескивая глазами, рассматривал ее без всякого стеснения.
— Носатенькая… Сара, таки у девочки скромные запросы — она вышла замуж за нашего сына! — бормотал себе под нос визитер.
Юля между тем смотрела на дверь в беленькую, недоумевая, почему Степа не выходит.
— Что? — не расслышав, спросила она.
— Нет-нет, я молчу!
Юля, не зная, о чем заговорить, вежливо начала:
— Как вам Канада?
Носатенькая и со странностями, подумал Богдан, но поддержал беседу:
— Знаете, мне нравится! Просторы — во! И при этом нет у них комплексов, нет мессианства, в отличие от нас. Живут тихо, но припеваючи.
— Да… — сказала Юля. — Я, к сожалению, очень мало про Канаду знаю. Но вы верно сказали, живут тихо. Как-то и новостей из Канады не бывает. По-моему.
— Ну почему? — возразил Богдан. — Недавно была новость: местные буддийские монахи в знак сочувствия выпустили в океан восемь коробок лобстеров.
Степа, застегивавший манжеты белой рубашки, зажмурился. Еще минуту назад он собирался выйти к ним, но сейчас понял, что это уже чересчур. Весь сегодняшний день — чересчур. Утренний путч Юли, потом конкурс и вопли Бориса: «Мы лузеры и нам ничего не светит…» А теперь еще и отец — нет!
Степа схватил со стола мобильный и написал эсэмэс.
У Юли коротко загудел телефон. «Скажи я на работе и буду поздно», — прочитала она.
Степа (в белой рубашке и серых костюмных брюках, надетых, когда он еще собирался выйти к гостю) в это время открыл окно, влез на письменный стол и босыми пятками вперед полез наружу. За окном стыдливо розовели в темной листве цветы шиповника.
Юля сообщила визитеру, что Степа будет нескоро. Богдан ответил, что подождет. Наверно, надо было бы возразить, предложить прийти завтра, но Юля отчего-то смутилась перед этим шумным, красивым, по-хозяйски расположившимся мужчиной, так непохожим на ее мужа. Она предложила выпить чаю, на что получила милостивое согласие.