— Не расстраивайся, Туча, — Таня опустилась на стул напротив друга, — ты ведь не сдавался никогда. Вспомни, сколько ты уже прошел после смерти Японца.
— То за так давно было, шо и неправда кажется, — вздохнул Туча, — а сейчас мир плохой. Ох, донельзя за плохой мир. Полон дохлых швицеров, как базар цыбули.
— Ты закроешь ресторан? — Тане было его искренне жаль.
— Не додумался пока, — Туча пожал плечами. — Тут за ближайшие недели шо закрывай, шо не закрывай — ни до сюда одной ноги не будет. Слава задохлая как юшка поплывет. Народ все одно ходить не будет.
— Это забудется, — махнула рукой небрежно Таня, — ты и сам знаешь. У людей память короткая, Туча. Кому, как не нам, это знать. Люди долго не помнят.
— Ну да, тупые они, люди, — вздохнул Туча, — а я вот помню. И такой гембель за то...
— Уже знаешь, кто это сделал? — Тане очень хотелось подбодрить старого друга, но она не знала как.
— Актер, — снова вздохнул Туча — Таня уже сбилась со счета его вздохов.
— Как актер? — удивилась она. — Тот, кто стрелял людей, — актер?
— Актеришка, — в бесчетный раз вздохнул Туча, — служил до театра оперетты. А по вечерам пел в кабаре шантон.
— Шансон, — машинально поправила Таня, — шансон пел. А откуда у актера оружие?
— Шуткуешь, Алмазная? — невесело хохотнул Туча. — По городу стволов валандается шо собак не подрезанных! Булку хлеба достать за тяжко, чем наган! Людям хлеба не хватает, а стволов на каждом углу по пятьсот штук! За бутылку водки выменивают! Время-то сейчас какое! Это хлеб — роскошь, колбаса — золотой вид. А стволы, наганы та винтовки — как пыль под ногами. Кто разбираться за той гембель будет?
— Ну да, — кивнула Таня, — но откуда актер умеет обращаться с оружием? Да еще так, чтобы стрелять в людей?
— А пес его знает! — в сердцах ответил Туча. — Научили на свою голову! Швицеры какие-то борзые. И вот...
— Я все равно не понимаю, — Таня задумалась, — как это актер просто так, ни с того ни с сего ворвался в ресторан, полный людей, и принялся в них стрелять? И от чего он умер?
— Пес его знает! — упрямо повторил Туча, по всей видимости, раньше не задумывавшийся об этом.
— А ты уверен, что этот человек был актером? — переспросила Таня, у которой рассказанное Тучей просто не укладывалось в голове.
— Актер, — снова сказал он, — говорю, проверено. В кабаре пел на Пересыпи.
— Пересыпь — не лучший район, — задумалась Таня, — и кабаре там — что кабаре, что кабачки, честно говоря, хреновые. Значит, он был плохой актер?
— Наркоман он был! На кокаине сидел. Подох бы от кокаина лучше, — в сердцах воскликнул Туча, — чем вот так за столько людей положить!