— Кто второй? Говори, Туча! — едва не взмолилась Таня, всегда ценившая слова своего умного друга на вес золота.
— Мишка Няга, хахель твой, — помолчав, произнес Туча.
Вся кровь отхлынула от лица Тани. Мысль была настолько неожиданной и страшной, что она растерялась. Тем более, что Таня уже начала влюбляться в Мишку Нягу — и это после того, как столько раз она навсегда разочаровывалась в любви!
— Нет, — выдохнула Таня, — ты что, Туча?
— А то, что сказал! С огнем играешь — так можешь обжечься! Мишка Няга под Котовским ходит. Ты думаешь, Котовский за тебя забыл? Ты с ним посколько цапалась? — мрачно напомнил Туча эпизоды из Таниного прошлого, в котором действительно Котовский когда-то играл неприятную роль.
— Но Мишка... Он же со мной... — Таня не могла говорить дальше.
— С тобой — и что? Ты так плохо знаешь за людей? Ты, Алмазная? — Туча смотрел на нее печально и как будто с укором.
— У тебя нет оснований так говорить. Мишка ничего тебе не сделал, — твердо сказала Таня.
— Да? Этой швицер задохлый хочет одной задницей усидеть на двух стульях! Быть и бандитом, и большевиком! А разве за такое бывает? Вот ты скажи мне, Алмазная! Или ты мозги свои под этим кобелем растеряла?
— Ты не смеешь так со мной говорить! — вспыхнула Таня, которую слова Тучи ударили, как пощечина. — Ты всего лишь вор!
— Ну, я не за совсем вор, и ты знаешь за то, — парировал Туча, — но кто-то сказать тебе должен. Пока беда не стукнула об горло.
— Беда? Да беда — это твои слова! Я же думала, что ты мой друг! — Тане хотелось плакать.
— Я твой друг. А вот Мишка этот — нет. Он скользкий швицер. Использует тебя и за тебя ездит. Ты лучше подумай, шо я сказал.
— Даже думать не хочу! Я думала, ты умный и доброжелательный. А ты просто завистливый! И ты меня ненавидешь!
— Да шо за черт сидит у тебя в печенках? — вздохнул Туча в очередной раз. — Ты же сама заставила меня говорить, я не хотел! Ты мне друг, Алмазная, лучший друг на свете. И то, шо ты делаешь...
— Нет, — Таня больше не могла выносить этот разговор, — нет, ты мне не друг.
Мысль о том, что близкий для нее человек — такой, каким был Туча, мог зародить в ее душу такое ужасающее, такое чудовищное сомнение, была просто убийственной. Она так расстроилась, что потеряла и логику, и объективность.
— А если я скажу, шо швицер этот совсем не тот, за кого себя выдает? — мрачно сказал Туча. — Что он врет тебе и всегда врал?
— Я не хочу тебя слушать! — поднявшись с места, Таня быстро пошла к выходу из гостиной. Туча неуклюже семенил за ней.
— Постой, дурная! Да постой ты! Я же не сказал, шо за то сделал он!