В общем и целом мы успели собраться и вышли из дома примерно в восемь часов вечера. Угадайте, кто ждал нас на мостовой?
– Лисицын! Хлопчик! Да сидайте уже, довезём до места в наилучшем виде, – со скалозубой улыбкой встретил нас рыжий жеребец с белой полосой от храпа до лба.
Ох, вот только Фрэнсиса нам тут и не хватало? Нет, нет, нет, он ведь будет петь…
В саду, при долине, я розы рвала,
Рвала и бросала под те ворота.
Рвала и бросала, ох, под те ворота-а.
Не смейся, козаче, шо я сирота!
Не смейся, козаче, шо я сирота,
Пришёл бы ты сватать, а я б не пошла!
Наверное, если бы я просто попытался перевести всё это дословно на великий язык Китса, Стивенсона или Шекспира, то результат был бы плачевным. Даже сам бессмертный Марло не смог бы создать нечто равноценное старым донским песням. И не потому, что английский язык беднее русского, просто некоторые моменты души непереводимы по сути своей.
И лишь когда в далёком будущем я впервые посетил таинственную Россию, загадочную Кубань и дикий тихий Дон, мне многое открылось, став явным. Быть может, именно тогда я, чистокровный англичанин, вдруг впервые надел papakh’у набекрень и назвался cossack’ом. Ну да обо всём этом когда-нибудь потом, не сейчас, верно?
А в тот злополучный вечер, пока наш поющий кебмен гнал паровую машину под моросящим дождём, никто из нас и близко не задумывался, сколь опасным для здоровья может оказаться посещение обычной музейной выставки. Опасности редко заявляют о себе заранее.
Фрэнсис высадил нас на тротуаре напротив величественного здания Британского национального музея. И хотя мы оба с учителем были в плащах, всё равно успели промокнуть, пока поднимались по ступеням довольно длинной широкой лестницы. Официально сторожа закрывали помещение для посетителей в восемь часов пополудни.
Как я понял, мы успели ровно за десять минут до закрытия музея, как раз для того, чтобы два полисмена встретили нас на входе и, подтвердив приказ инспектора Хаггерта, сопроводили внутрь по коридорам вплоть до дубовых дверей зала естествознания. Там они торопливо попрощались, закрыли нас на ключ (!) и рванули из музея с такой скоростью, что перестук их форменных ботинок можно было принять за дробь копыт двух скаковых лошадей, несущихся галопом по паркету.
– И это Скотленд-Ярд, краса и гордость британской полиции, – с тихим изумлением пробормотал Лис, поворачивая на полную мощность выключатель электрического освещения. – Располагайся на стуле смотрителя, поспать нам сегодня не удастся, но хотя бы посидеть с комфортом мы имеем право.