После чего мы с Лисом стали свидетелями пылкого воссоединения семьи. Когда взаимные извинения, прощения и заверения в вечной любви несколько умерили пыл, месье Ренар, взглядом обведя подвал, вдруг задал неожиданный вопрос:
– Ваше величество, а не заходили ли вы сюда вчера вечером?
– Не помню, – обезоруживающе улыбнулся могучий король Богемии. – Честно говоря, я был таким усталым, что, быть может, позволил себе немножко лишнего. Урожай «франковки» в прошлом году был весьма впечатляющим…
– Я так и подумал. – Ренар позволил себе ответную улыбку и едва заметным кивком головы указал его величеству на торчащий между запылённых бутылок листок гербовой бумаги.
Король охнул, бросился вперёд, схватил утерянный договор и, делая вид, что это ничего не значащая бумажка, скомкал его, бросив в урну. После чего он посвистел, уставившись в потолок, и вдруг резко «вспомнил»:
– Ох, сколько же у нас тут мусора-а! Надо непременно сделать выговор горничной. Сиди, сиди, счастье моё, я сам всё вынесу!
Когда он, с урной в обнимку, рысью выбежал из подвала, королева Анна обернулась к моему наставнику, тихо сказав:
– Вы есть всё понял?
– Да, и я восхищён благородством вашей души, – низко поклонился Ренар.
Я тоже молча склонил голову по его примеру.
– Мой бедный муж есть озабочен проблемами маленький Богемия. Он спал прямо тут, очень устал, очень пьян, а договор кидаль на пол. Я всё подбирал и уложил мужа в постель. Я читаль ту бумагу, я даже немножко плакал. Но я люблю его, херр Ренар…
– Слово чести, ваше величество, что мы оба никогда не обвиним вас ни в чём, не дадим против вас свидетельских показаний и никому не позволим порочить ваше честное имя.
– А тот несчастный хорёк? Который зачем пришёл на меня давить?
– Это была самооборона, – успокоил королеву мой учитель, и в глазах его светилась твёрдая уверенность в своих словах. – Я лично поддержу вас в случае неудобных расспросов Скотленд-Ярда.
– Джентльмены, – в винные подвалы вновь вернулся его величество Вильгельм Тесноглидек, – вы раскрыли это дело, вы защитили мой дом, мою семью, моё королевство. Остался лишь один вопрос: сколько я вам должен?
– Одну бутылку моравского вина, – улыбнулся Ренар, протягивая руку.
– Да всё что угодно! Ах нет… это урожая тысяча восемьсот тринадцатого года, редкий сорт, идёт на экспорт по сумасшедшей цене. Возьмите любую с другой полки. Пожалуйста-а…
– Вильгельм?!
– Дорогая?
– Ай-ай-ай…
В общем, эта история закончилась поставкой в наш дом шести ящиков лучшего моравского вина из самого сердца Богемии. А когда мы возвращались в кебе домой, учитель вдруг задал мне простенький вопрос, на который я, однако, не смог ответить.