Отец:
Куда теперь, о боже мой,
Мне с просьбой кинуться своею?
Князь:
Хоть подыхай - не пожалею!
Жить бейся в стены головой!
Отец:
Помилуй, головой о стены…
Что за ответ? Как можно так?
Иль мы не люди совершенно?
Нам нужно есть…
Князь:
Молчи, дурак!
Как распустились все, однако!
Молчи, дворовая собака,
Пока душа твоя жива,
Не то крамольные слова
Тебе воткнет обратно палка!
Отец:
И старика тебе не жалко?
Нас ожидает голод, князь!
Снасти семейство - дело сына.
А сын бессилен, находясь
В распоряженья господина…
Не возвратив его в семью,
Чтоб поддержал отца больного.
Ты душишь искреннее слово…
Плюю на голову твою! -
Так он сказал.
За эту малость
Жестоко наказала плеть…
Иль он обязан был стерпеть?!
Но что же старцу оставалось?!
И разве долго не молил
Отец надменного злодея?
Скорей бы камень он смягчил,
Чем князя просьбою своею…
Отец был все же человек:
Негодование, абрек,
В словах излить он попытался.
Тогда с тяжелым чубуком,
В холодном бешенстве своем.
Помещик кинулся на старца…
Но в первый раз еще отцу
Грозили гнусные побои.
Рожденный с гордою душою,
Старик ладонь поднес к лицу…
И в этих немощных «угрозах»
Мятеж и дерзость уловя,
Помещик крикнул: «Люди, розог!» -
И кунаки и кумовья,
Односельчане и собратья
Больного высекли отца…
И крики старца (о, проклятье!)
Я буду слушать до конца.
Ни внешность старика худая,
Ни борода его седая,
Ни суд людской, ни божий суд -
Ничто не защитило тут.
Тогда стоял я там, у края,
От мук сердечных еле жив! -
Пробормотал Закро, рыдая,
И, грустно голову склонив
Вздохнул.
Но тут вскочил разбойник,
Негодованием дыша.
Из глаз, досель еще спокойных,
Абрека глянула душа.
- И ты стоял, стеная слабо,
Бессильно плача и скорбя?
Скажи мне, самка, трус и баба,
Что вместо сердца у тебя?!
Будь я с тобой, - убил бы я
Сначала струсившего сына,
Потом злодея-господина…
А ты глядел, как твой отец
Там истекал последней кровью?
Да, нечего сказать, храбрец!
И то снесла любовь сыновья?
И ты не поднял головы,
Ружья не вскинул для защиты?
Хорош герой! Вот каковы
В твоем селении джигиты?!
Иль шашки для того нужны,
Чтоб яе соскучились ножны?
Не разрубив на части зверя,
Ко мне осмелился придти?
У нас различные пути.
Тебе отныне я не верю.
Беги с пылающим лицом!
Ты не достоин быть абреком,
Ты не рожден ни удальцом,
Ни даже просто человеком.
Закро:
Как рассердить тебя легко!
Но знай: рожден я от грузинки;
Не задрожу на поединке,
Не устрашусь я и Како.
Не оскорбляй насмешкой тяжкой
И не глумись над этой шашкой,
Сперва дослушай до конца.
Стоял я, полон дум зловещих,
Когда разгневанный помещик
Чубук свой поднял на отца,
Кусал губу и рвал я волос;
«Убей!» - твердил мне тайный голос.