Пока мы толковали с ним, в чайную набилось много народа. Люди обступили нас плотной стеной. И какая-то девушка, протягивая мне билет, вскрикнула плачущим голосом:
— Вот смотрите! Здесь написано: шестой ряд, восьмое место. А в клубе, в этом ряду, номера идут от семьдесят шестого до девяностого. Куда ж садиться? Это… Это какое-то хулиганство!
— А у меня, — вмешался кто-то, — в одиннадцатом ряду оказался номер сто семьдесят. Трехзначная цифра! И там уже кто-то устроился, а я его согнать не могу. Билеты-то ни к черту не годятся.
Я сидел подавленный и словно бы закаменевший. Люди шумели вокруг меня, а я помалкивал. Да и что я, собственно, мог им сказать? Что я человек рассеянный? Что я думал во время работы о другом?.. Да, конечно, так все и было. Но вряд ли бы эти оправдания приняла разгневанная толпа.
В захолустном таежном селе кино всегда — праздник. Сюда его привозят раз в неделю, а порою еще реже. Его ждут с нетерпением! И вот сейчас этот праздник, да еще под самый Новый год, сорвал, испортил я — пришлый, никому не ведомый человек.
А ведь вы и сами, верно, знаете, как относятся в деревнях к чужакам…
— Ты, что ли, ненормальный? — спросил киномеханик. И покрутил у виска толстым мохнатым пальцем. — Одной гайки не хватает, а? Откуда ты только взялся такой?!
И опять невольно припомнился мне давний, детский случай, когда я упал, поскользнувшись… Я находился сейчас в таком же состоянии. И не знал, как подняться. Но внезапно появился мой помощник, баянист. И выручил меня!
Выручил, надо сказать, просто, легко, с ловкостью прямо-таки гениальной.
Протиснувшись меж людьми, он ухватил механика за рукав и зачастил, задышал ему в ухо:
— Ну, чего ты шумишь? Пойми, это все по пьянке вышло! Мы вчерась отмечали его приезд, ну и ошиблись малость. Напились, конечно, до безобразия… Так что тут общая наша вина.
— Ах, так вот в чем дело, — медленно проговорил механик. И улыбнулся: — Надрались, значит, сукины дети?
— Да уж случился такой грешок, — сказал смирным голосом Петр. — Но мы ведь все тут грешники. С кем такое не случалось?
И он обвел взглядом толпу, как Христос, когда тот спрашивал: кто первым кинет в Магдалину камень?..
Нет, камень никто в меня не кинул. Наоборот, в притихшей толпе расцвели улыбки, посыпались шуточки. Лица людей мгновенно подобрели. В России пьяных понимают, жалеют. К ним спокон веку относятся сочувственно. Существует даже древняя народная поговорка: «пьяный проспится, дурак — никогда!»
И вот именно эти слова повторил киномеханик. И потом, поворачиваясь к народу, добавил: