Пытаюсь мысленно воссоздать ту печальную и вместе с тем дорогую сердцу картину, которую часто вспоминала все эти годы: мама с Кейти на руках стоит на крыльце. «Будь доброй девочкой, выкладывайся на сто процентов», – говорит она, протягивая мне сверток с бутербродами и целуя меня в лоб. Однако вместо этой сцены представляется другая, более мрачная.
Я мчусь еще быстрее, надеясь, что тяжелые воспоминания выветрятся, но они не выветриваются.
В то утро я на цыпочках пробралась в родительскую спальню, держа маленькую Кейт, переодетую и накормленную. Папа уже ушел на работу. Я наклоняюсь к маме:
– Мам, я пошла.
Она лежит на боку, спутанные волосы закрывают лицо. Рот приоткрыт, веки сомкнуты, нос тихонько посапывает. Мама спит. Кейт начинает беспокоиться. Покачивая ее, я нахожу в постели пустышку и засовываю ей в рот.
– Будь умницей, Кейти, – говорю я, целуя полуторагодовалую сестренку и укладывая ее рядом с матерью. – Мама, просыпайся! Ты же не можешь спать целый день!
Мое прикосновение заставляет маму открыть глаза. Она смотрит на меня так, будто увидела ангела и испугалась. Потом ее теплая ладонь дотрагивается до моей щеки.
– Останься дома с сестренкой, – шепчет она умоляюще.
– Не могу, – отвечаю я, беря ее руку в свою. – Сегодня моя очередь кормить хомячков. Прошлое дежурство я пропустила, и миссис Мюррей говорит, что, если пропущу опять, она меня отстранит.
– Пожалуйста, Рики. – В комнате темно, и все равно я вижу, с каким отчаянием смотрят на меня мамины глаза. – В последний раз. Обещаю.
Это я уже слышала. Делаю шаг назад, половица скрипит у меня под ногами. Мамина рука бессильно падает. Я беру ее и прячу под одеяло. Потом целую маму в щеку:
– Из школы я мигом домой. Честное слово. Всю дорогу бежать буду.
– Останься. Больше я тебя не попрошу.
Откуда мне было знать, что на этот раз мама говорит правду?
Только доехав до Соснового мыса, наконец-то сбавляю скорость. Вихляя, мой велосипед скатывается с дороги на гравийную тропинку, усыпанную иголками. Бросаю его на землю и бегу к озеру. Через все небо протянулся серый шарф. Стою на берегу, глядя на воду, которая почти освободилась ото льда и теперь бурлит. Во мне закипает ненависть к этому отрезанному от мира острову, который украл мою мать… и меня саму.
– Почему? – кричу я, подняв глаза к небу.
Северный ветер, волнующий поверхность воды, заглушает мой крик. Меня охватывает чувство абсолютного одиночества. Никто меня не видит, никто не слышит. Может, то же самое испытывала моя мать?
– Почему ты меня покинула? Ты была мне так нужна! Как ты могла оставить меня, мама?!